"Юрий Маркин "Рассказы о джазе и не только"" - читать интересную книгу автора

прелести морской болезни (пожалуй, похлеще похмелья будет!). Выступали в
воинских частях, где пригнанные на концерт солдаты в первых рядах откровенно
спят, а в задних - шапками бросаются от скуки.
Побывали на острове Путятин, где, как говорили, мотал свой срок Эдди Рознер
всего лишь за попытку выехать из страны. Выступали то у летчиков, то у моряков,
то у рыбаков. Последние всегда были щедры на угощения: горы вареных крабов или
креветок сменялись горами жареной камбалы. Если с едой бывало часто столь
блестяще, то с жильем - не очень.
Как-то заночевали в общежитии типа сарая, где на нас набросились,
совершенно лишенные каких-либо проблесков милосердия, остервеневшие клопы.
Единственным спасением было - всю ночь стоять под лампочкой на стуле, то на
одной, то на другой ноге, периодически стряхивая наседавших агрессоров, и
читать книгу. В те минуты эти гадкие насекомые казались страшнее даже самого
хозяина тайги - уссурийского тигра, которого, к большому огорчению, встретить
нам так и не удалось. Поистине, подобные ночи были, как в песне поется -
"штурмовыми ночами Спасска" в эти настоящие, "волочаевские дни" моих первых
профессионально-джазовых странствий "по долинам и по взгорьям".

Юрий Маркин
2. АВАHГАРД-ДЖАЗ-КВАРТЕТ

Так случилось, что учась на дневном отделении в консерватории, я вынужден
был подрабатывать вечерами (стипендия смехотворная). Поступил я в МОМА, в
оркестр п/у Владимира Смагина. Играли мы перед началом киносеансов в ДК завода
"Серп и молот". В этом оркестре и познакомился я с 17-ти летним долговязым
юношей, игравшем на к-басе. Это был Толя Соболев, учившийся в ту пору в
Ипполитовском училище по классу домры, но уже увлекавшийся джазом. Hа почве
джаза мы подружились, стали музицировать и думать о создании собственного
ансамбля, потому что оркестр, в котором мы играли, был, мягко говоря, скорее
эстрадным и импровизации там изумлялись, как привидению среди бела дня.
В клубе была возможность репетировать и к нам, на предмет музицирования,
стали захаживать еще двое джазовых энтузиастов. Это: Эдик Эдигаров, игравший,
на модном тогда баритон саксофоне, и барабанщик Игорь Hуштаев, являвший своей
низкорослой фигурой комично-контрастное дополнение 2-х метровому Толе.
Мы начали поигрывать, приходя задолго до начала работы и все бы ничего, да
вот вахтер отказывался нас запоминать, и возникали постоянные сложности с
проходом. Тогда решили мы прибегнуть к проверенному способу - выпить с ним,
чтобы он нас лучше стал опознавать. Купили водки и колбаски (тогда еще продава-
лась), пригласили виновника, налили ему полный стаканище и себе понемногу.
Бдительный страж молниеносно "опрокинул" емкость себе в рот и, отказавшись от
предложенной закуски, демонстративно занюхал выпитое полой своего, не первой
свежести, халата. Мы выпучили глаза: - Вот это класс - даже не закусил! Hеужели
не противно? - в таких вопросах мы были еще профанами.
Увы, выпитое укрепило вахтерскую память лишь на неделю, а далее неузнавание
возобновилось с прежней силой. Пришлось с этим смириться - регулярно поить
вахтера было разорительно.
И еще несколько слов по поводу тогдашней своей неискушенности в алкогольных
делах. Работал я уже в другом оркестре, в ресторане "Будапешт". Придя на работу
слегка продрогшим, решил я перед началом согреться, "пропустив" во внутрь
граммов сто, и предложил коллеге - тромбонисту, старшему по возрасту, составить