"Габриэль Гарсия Маркес. СССР: 22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы!" - читать интересную книгу автора

зрелищами. Никому из делегатов лично ничего не запрещалось, казалось, каждый
действовал по собственному усмотрению, без какого-либо контроля или
ограничений, и никто не подозревал, что составляет часть хитроумной
организации. Был введен "сухой закон". Каждая делегация имела в распоряжении
определенное количество автобусов, пропорционально численности группы -
всего 2300. Не было ни пробок, ни опозданий транспорта. Кроме того, - каждый
делегат имел карточку со своим именем, фонетически записанным по-русски, с
указанием национальности и с московским адресом - эта карточка обеспечивала
бесплатный проезд на любом виде городского транспорта. Никому не указывали,
в какое время ложится спать, но точно в полночь все заведения закрывались, в
час прекращалось движение, и Москва становилась совершенно безлюдной.
Мне посчастливилось увидеть, что происходит в Москве после часа ночи.
Однажды я опоздал на последний поезд метро. Наша гостиница находилась в 45
минутах езды на автобусе от красной площади. Я обратился к проходившей мимо
девушке - она несла целую охапку пластмассовых черепашек, в Москве, в два
часа ночи! - и она посоветовала взять такси. Я, как мог, объяснил, что у
меня только французские деньги, а фестивальная карточка в это время не
действует. Девушка дала мне пять рублей, показала, где можно поймать такси,
оставила на память одну пластмассовую черепашку, и больше я ее никогда не
видел. Два часа я прождал такси: город, казалось, вымер. Наконец я наткнулся
на отделение милиции. Показал свою фестивальную карточку, и милиционеры
знаками предложили мне сесть на одну из стоявших рядами скамеек, где клевали
носом несколько пьяных русских. Милиционер взял мою карточку. Через
некоторое время нас посадили в радиофицированную патрульную машину, которая
в течение двух часов развозила собранных в отделении пьяниц по всем районам
Москвы. Звонили в квартиры, и только когда выходил кто-либо, внушающий
доверие, ему вручали пьяного. Я забылся в глубоком сне, когда услышал голос,
правильно и ясно выговаривающий мое имя так, как произносят его мои друзья.
Это был милиционер. Он вернул мою карточку, на которой было записано мое имя
в русской транскрипции, и показал мне, что мы подъехали к гостинице. Я
сказал "спасибо", он поднес руку к козырьку, вытянулся по стойке "смирно" и
коротко ответил: "Пожалуйста".
Всюду был образцовый порядок, поддерживаемый какой-то невидимой силой.
На стадионе, рассчитанном на 120 тысяч человек, вечером в день закрытия
фестиваля все делегаты присутствовали на спектакле, который длился один час.
Днем на улице люди дарили нам цветные воздушные шары. Довольные делегаты
ходили с шарами, а так как закрытие фестиваля происходило до ужина, то с
ними пришли и сюда. Трибуны стали заполняться в семь, представление началось
в восемь, а в десять вечера уже опустевший стадион был закрыт. Не было ни
секунды путаницы. Переводчики прокладывали нам путь в пестрой толпе, в
которой царила образцовая дисциплина, хотя милицейских постов не было,
говорили делегатам: "Сюда", и делегаты следовали за ними с шарами в руках. В
представлении участвовало три тысячи гимнастов. Под конец оркестр из 400
музыкантов исполнил гимн молодежи, и с трибун, где сидела советская
делегация, стали взлетать шары. Вскоре небо Москвы, с четырех сторон
освещенное мощными прожекторами, заполнилось разноцветными шарами. Позже мы
узнали, что это прекрасное зрелище - а мы, сами того не подозревая, тоже
участвовали в нем, - было предусмотрено программой.
Чувство гигантизма, навык массовой организованности, видимо, составляют
важную часть психологии советских людей. В конце концов начинаешь привыкать