"Габриэль Гарсия Маркес. Диалог с зеркалом" - читать интересную книгу автора

Или и то и другое: Пендора.
Пены в мыльнице было вполне достаточно. Однако он продолжал как
одержимый взбивать ее кисточкой. От созерцания мыльных пузырей он
развеселился, как большой ребенок, - такое же надрывное веселье, через силу,
бывает, когда пьешь дешевый ликер. Еще одно усилие в поисках нужных звуков -
и слово вспыхнуло, созревшее и яростное; выплыло на поверхность густой
мутной воды из его неподатливой памяти. Но и на этот раз, как раньше,
разрозненные и разобщенные куски единого целого не соединялись столь точно,
чтобы достичь органического единства, и он уже был готов навсегда отказаться
от этого слова: Пендора!
Пора было бросить эти бесполезные поиски - оба подняли глаза, и взгляды
их встретились, - его брат-близнец мягкими и точными движениями левой руки,
в которой он держал намыленную кисточку, начал покрывать подбородок
бело-голубой прохладной пеной - он делал то же самое правой, пока не намылил
щеки. Он отвел глаза, и геометрическое расположение часовых стрелок
предложило ему решение еще одной беспокоящей его теоремы: восемь
восемнадцать. Всему виной его медлительность. С твердым намерением кончить
бриться как можно скорее он, оттопырив мизинец, крепко взялся за бритвенное
лезвие.
Прикинув, что побреется за три минуты, он поднял правую (левую) руку на
высоту правого (левого) уха - отметил мимоходом, что нет ничего более
трудного, чем бриться так, как это делает человек в зеркале. Он произвел
серию сложнейших подсчетов, намереваясь вычислить скорость света, который,
чтобы воспроизвести каждое его движение, почти мгновенно проделывает путь
туда и обратно. Но эстет, живший в нем - несмотря на борьбу приблизительно
равных сил, что продолжалась во времени, равном квадратному корню скорости,
которую он пробовал узнать, - победил математика, и мысль человека от
искусства двинулась навстречу наблюдениям над лезвием, которое окрашивалось
в зеленый, голубой или белый цвет в зависимости от светового луча. Быстро
оставив в покое и математика, и эстета - он провел лезвием по правой (левой)
щеке до меридиана губ и с удовлетворением отметил, что левая щека
изображения, окаймленная хлопьями пены, видится чисто выбритой.
Он еще не успел стряхнуть пену с лезвия, как из кухни донесся острый
запах жареного. Под языком у него защипало, и он почувствовал, как рот
наполняется легкой тонкой слюной с сильным привкусом растопленного масла.
Жареные почки. Наконец-то от него отцепился приставший было магазин Мабель.
Пендора. Тоже нет. Бульканье почек в соусе донеслось до его слуха, и тут же
вспомнилась барабанная дробь дождя, совсем недавно, на рассвете, - так
похоже по звуку. А потом надо не забыть надеть боты и плащ. Почки под
соусом. Никакого сомнения.
Из всех его органов чувств ни один не вызывал такого сильного
недоверия, как обоняние. Но над всеми пятью чувствами, в том числе и над
вкусовыми ощущениями, которые радовали только слизистую оболочку рта, в тот
момент главенствовала необходимость как можно скорее закончить бритье. Это и
было самой насущной необходимостью всех органов чувств. Точными и легкими
движениями - математик и эстет, оба показали друг другу зубы - он повел
лезвие от себя (к себе) назад (вперед), до левого (правого) уголка губ, и в
это же время левой (правой) рукой поглаживал кожу, смягчая прикосновение
металлического лезвия, от себя (к себе) назад (вперед) и сверху (сверху)
вниз, заканчивая - оба при этом уже задыхались - одновременную для обоих