"Габриэль Гарсиа Маркес. Десять дней в море без еды и воды" - читать интересную книгу автора

в первый день. Я все время старался не травмировать колено. Но этой ночью я
пролежал на животе, и колено, упиравшееся в дно плота, болезненно
пульсировало. Теперь я уверен, что эта рана спасла мне жизнь. Сперва боль
была смутной, как в тумане. Потом постепенно пришло ощущение своего тела. Я
почувствовал, что холодный ветер обдувает мое разгоряченное жаром лицо.
Сейчас я понимаю, что в течение нескольких часов нес какую-то ахинею,
разговаривая с друзьями, ел мороженое с Мэри Эдресс в кафе, где оглушительно
гремела музыка.
Прошло Бог знает сколько времени. Голова раскалывалась, в висках
стучало, кости ломило. К опухшему, парализованному колену невозможно было
прикоснуться. Казалось, оно у меня больше, гораздо больше всего остального
тела.
Лишь на рассвете я осознал, что нахожусь на плоту. Но сообразить,
сколько времени я провалялся в бреду, не смог. Поднатужившись, я вспомнил,
что на борту нацарапано девять черточек. Но когда я провел последнюю?
Забыл... Похоже, с той минуты, как я съел корешок, запутавшийся в сетке,
прошла целая вечность. А может, корень вообще мне приснился? Правда, во рту
еще оставался его сладковатый привкус, но, пытаясь вспомнить, что мне
довелось съесть за последние дни, я напрочь забывал про этот корень. Впрок
он мне явно не пошел. Хотя я съел его целиком, в желудке все равно было
пусто. Силы иссякли.
Сколько дней прошло с тех пор? Я понимал, что сейчас утро, однако не
мог понять, сколько ночей я пролежал трупом на дне плота, ожидая смерти,
которая казалась мне еще более недосягаемой, чем земля. Небо заалело, как на
закате. И тут я вконец запутался. Я даже перестал понимать, утро сейчас или
вечер.

* ЗЕМЛЯ!

Изнемогая от боли в колене, я попробовал изменить позу. Хотел
перевернуться, но не смог. Я был настолько изможден, что мне казалось
нереальным встать на ноги. Тогда я уперся руками о дно плота, перевернулся,
плюхнулся на спину и положил голову на борт. Судя по всему, светало. Я
взглянул на часы. Было четыре утра. В это время я обычно сидел на корме,
вглядываясь в даль. Но сейчас я потерял надежду увидеть землю. А потому
продолжал смотреть в небо, которое из ярко-красного постепенно становилось
бледно-голубым. Воздух по-прежнему был холодным, меня знобило, а в колене
пульсировала боль. На душе было препогано. Это ж надо - даже умереть не
смог! Я обессилел, но был без сомнения жив. При мысли об этом меня охватила
тоска. Я думал, мне не удастся пережить ночь, а все, оказывается, осталось
по-прежнему. Я по-прежнему мучился на плоту и встречал новый день, очередной
пустой день, не суливший мне ничего, кроме адского пекла и стаи акул,
которая начиная с пяти часов будет дежурить у плота.
Когда небо на горизонте заголубело, я огляделся. Со всех сторон меня
окружало спокойное зеленое море. Но впереди, в утренней дымке, я увидел
длинную темную тень. На фоне прозрачного неба вырисовывались очертания
кокосовых пальм.
Я пришел в ярость. Так-так... значит, накануне я пировал в Мобиле,
потом видел гигантскую желтую черепаху, ночью переносился из отчего дома в
Боготе в колледж Ла-Салье-де-Вильявисенсио, а оттуда - к товарищам по