"Габриэль Гарсия Маркес. Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора

просторный двухэтажный дом с балконом и садом, на высоком цоколе, чтобы
зимой не заползали крабы, и с железными решетками на окнах, чтобы не
залетали ангелы. Неподалеку от городка Пелайо завел кроличий питомник и
навсегда отказался от должности альгвасила, а Элисенда купила себе лаковые
туфли на высоком каблуке и много платьев из переливающегося на солнце
шелка, которые в те времена носили по воскресеньям самые знатные сеньоры.
Курятник был единственным местом в хозяйстве, которому не уделяли
внимания. Если его иной раз и мыли или жгли внутри мирру, то делалось это
отнюдь не в угоду ангелу, а чтобы как-то бороться с исходившей оттуда
вонью, которая, как злой дух, проникала во все уголки нового дома.
Вначале, когда ребенок научился ходить, они следили, чтобы он не подходил
слишком близко к курятнику. Но постепенно они привыкли к этому запаху, и
все их страхи прошли. Так что еще до того, как у мальчика начали выпадать
молочные зубы, он стал беспрепятственно забираться в курятник через дыры в
прохудившейся проволочной сетке. Ангел был с ним так же неприветлив, как и
с другими смертными, но переносил с собачьей покорностью все жестокие
ребячьи проделки. Ветрянкой они заболели одновременно. Врач, лечивший
ребенка, не устоял перед соблазном осмотреть ангела и обнаружил, что у
него совсем плохое сердце, да и почки никуда не годятся - удивительно, как
он еще был жив. Однако больше всего врача поразило строение его крыльев.
Они так естественно воспринимались в этом абсолютно человеческом
организме, что оставалось загадкой, почему у других людей не было таких же
крыльев.
К тому времени, как мальчик пошел в школу, солнце и дождь окончательно
разрушили курятник. Освобожденный ангел бродил взад-вперед, как
обессилевший лунатик. Не успевали его веником выгнать из спальни, как он
уже путался под ногами в кухне. Казалось, он мог одновременно находиться в
нескольких местах, хозяева подозревали, что он раздваивается, повторяя
самого себя в разных уголках дома, и отчаявшаяся Элисенда кричала, что это
настоящая пытка - жить в этом аду, набитом ангелами. Ангел так ослаб, что
есть почти не мог. Глаза, затянутые патиной, уже ничего не различали, и он
еле ковылял, натыкаясь на предметы; на его крыльях оставалось всего
несколько куцых перьев. Пелайо, жалея его, закутал в одеяло и отнес спать
под навес, и только тогда они заметили, что по ночам у него был жар и он
бредил, как тот старый норвежец, которого когда-то подобрали на берегу
моря местные рыбаки. Пелайо и Элисенда не на шутку встревожились - ведь
даже мудрая соседка не могла сказать им, что следует делать с мертвыми
ангелами.
Но ангел и не думал умирать: он пережил эту самую свою тяжелую зиму и с
первым солнцем стал поправляться. Несколько дней он просидел неподвижно в
патио, скрываясь от посторонних глаз, и в начале декабря глаза его
посветлели, обретая былую стеклянную прозрачность. На крыльях стали
вырастать большие упругие перья - перья старой птицы, которая словно бы
задумала надеть новый саван. Сам-то ангел, видно, знал причину всех этих
перемен, но тщательно скрывал их от посторонних. Иной раз, думая, что его
никто не слышит, он тихонько напевал под звездами песни моряков.
Однажды утром Элисенда резала лук для завтрака, и вдруг в кухню ворвался
ветер, какой дует с моря. Женщина выглянула в окно и застала последние
минуты ангела на земле. Он готовился к полету как-то неловко, неумело:
передвигаясь неуклюжими прыжками, он острыми своими когтями перепахал весь