"Олег Маркеев. Странник, Серый Ангел." - читать интересную книгу автора

Неприкаянное, легко уязвимое, но хищное. Сидел, нахохлившись, как ястреб на
холодном ветру. Отстраненный, надменный, одинокий.
На нем был еще не потерявший первую свежесть костюм, очевидно, купленный
для загранкомандировки. Уголки рубашки слегка загнулись. Галстук в тон, но
гораздо старше костюма, изрядно поношенный. Волосы, исхлестанные сединой,
отказывались лежать пристойными прядками, пушились неровными клочками:
очевидно, готовясь к головомойке в партийной инстанции, Мещеряков утром наспех
помыл голову. Брился он тоже на скорую руку, о чем говорили два тонких пореза
на подбородке. Время от времени он смотрел поверх головы Решетникова в окно, и
тогда его взгляд делался отсутствующим, пустым и мутным, как февральское небо.
Разглядывая Мещерякова, пока шла разминка, Салин пришел к выводу, что надо
на ходу менять сценарий. Брать Мещерякова было не на чем. Клиент был отмечен
ненавистной всем операм печатью невербуемости. Таким идея, чужая особенно, не
нужна. И пряником не заманить, их пряник - черствая горбушка, сознательно
выбранная как способ избежать жизненных соблазнов. О деньгах и связанных с ними
удовольствиях даже речи быть не может. Таким не страшен кнут, они и так всегда
в пути на собственную Голгофу. Какой там, к черту, кнут, когда впереди маячит
вожделенный крест! Власть? Исключено. Такие презирают и толпу, и властвующих
над ней. Остается только работа, которой фанатично предан. Но большая часть ее
творится в его внутреннем мире, куда он никого не допустит. И работать, т в о
р и т ь, он может только для себя и ради себя самого. Значит, только
сотрудничество, только союз, понял Салин.
Решетников по сценарию играл "злого следователя", мурыжа клиента едкими
вопросами. Но фактуры не хватило, да и отвечал Мещеряков обстоятельно, не юля и
не снимая с себя вины. Через полчаса Решетников выдохся, исчерпав поводы для
нажима. Салин развернул ручку, лежащую на столе, острием к себе. На их языке
это означало "моя очередь, будь на подхвате". Заметив сигнал, Решетников
удовлетворенно кивнул.
- Владлен Кузьмич, - обратился Салин к Мещерякову, - Комитет партийного
контроля занялся вашим делом исключительно из-за важности тематики. Но есть
мнение, что Запад втягивает нас в парапсихологические исследования, как в гонку
вооружений. Если это лишь провокация, то, клюнув на нее, мы неминуемо отвлечем
средства от решения куда более важных проблем, чем ясновидение и телепатия.
В душе он боялся, что Мещеряков в ответ выдаст статистику: сто пятьдесят
научных групп и центров, четыре крупнейших университета и зат секреченное число
военных лабораторий в США с совокупным бюджетом, равным космической программе
"Апполон", штурмовали проблему парапсихологии. Вряд ли кто-то, даже США, мог
позволить себе такой дорогостоящий блеф. По всем признакам, действительно
ударными темпами ковали оружие. В закрытых материалах, полученных по линии
разведки, вовсю употреблялся термин "нелетальные средства ведения войны". А у
нас тем временем светила психиатрии научно обеспечивали борьбу с диссидентами и
лепили диагноз "шизофрения" энтузиастам вроде Мещерякова.
Мещеряков вначале затрепетал блеклыми веками, реагируя на неожиданный
поворот беседы, но быстро взял себя в руки. Лицо вновь обрело выражение аскета,
готового взойти на Голгофу.
- Начнем с того, что гонку с Америкой навязали нам не американцы, а
Хрущев. "Догоним и перегоним Америку!" - это его же лозунг. А в чем, по каким
показателям? У нас же принципиально различные системы. Никто же не устраивает
состязаний нашего скрипача Рихтера с их боксером Мохаммедом Али. Потому что
изначально глупо.