"Олег Маркеев. Черная Луна (Армагеддон)." - читать интересную книгу автора

чувством выполненного долга вернулись домой и наплодили стопку
маловразумительных рапортов. А местный уголовный розыск за три дня раскрутил
двойное убийство. Провинция!
"Оперов винить не надо, - подумал человек. - Ребята честно признались, был
звонок сверху - дело не раздувать. Послушник, конечно, не Патриарх Московский,
но шум мог выйти изрядный. В конце концов, их совесть чиста. Ширина колотых ран
у послушника и мужика совпали, маршрут движения беглецов проходил через лощину,
следы сохранились. А копать, почему послушник оказался ночью на Горюн-камне, -
осложнять себе жизнь. Медитировал он там на луну, в конце концов!"
- Здрасьте. Вы к отцу игумену? - раздался за спиной женский голос.
Человек дано уже засек шаги по мокрой траве, но обернулся только на голос.
- Да. - Он щелчком отбросил окурок. Женщина оказалась лет двадцати пяти.
Любопытный взгляд из-под низко надвинутого платка. Натруженные, заветренные
руки, яркий лак на коротко остриженных ногтях. Лицо открытое, в мелких
крапинках веснушек.
- А вы, наверное, издалека? - спросила она.
- Из Пскова, - легко соврал мужчина. - Проездом. Вот заглянул в обитель,
теперь можно дальше.
- А-а, - протянула женщина. - Вы, часом, не отец Игоря? Ну послушника,
которого... - Она чисто женским жестом прижала пальцы к губам. Взгляд сделался
болючим, как у смертельно раненного зверька.
- Нет, - покачал головой мужчина. Он уже знал, что отца Игорь не видел с
детства и весть о гибели сына тот получит не скоро, его еще найти надо. А мать
уже первые слезы выплакала, пока везла гроб с сыном в Москву. - Пусть земля ему
будет пухом, - добавил он.
Женщина всхлипнула, опустив голову. Пробормотала что-то и быстро побежала
вниз по тропинке.
Мужчина проводил ее взглядом, вздохнул и пошел к скамье.
Отец игумен все еще сидел в прежней позе, только крючковатые пальцы
перебирали по гладко отполированной клюке. Взгляд сквозь толстые стекла очков
был устремлен вдаль, туда, где небо сходилось с темно-зеленой каймой леса.
- Это она послушника нашла?- спросил мужчина, присаживаясь рядом.
- Да, Ольга, - пожевав блеклыми губами, ответил старик. - Все грех
отмолить хочет. А в чем грех-то ее? Бабье это дело, кто же его осудит. Не
проклял Господь Еву, а предупредил, что, познав смертную любовь, будет в муках
рожать детей своих. А что без отца, и то не грех. Один Отец у нас. И Мария,
если разобраться, не от законного мужа понесла, а от Него. Грех это или
благодать, поди рассуди.
- Не по писаному судишь, отец, - покачал головой мужчина.
- А вера из головы идти не может. Я сердцем сужу. И болит оно у меня за
Ольгу, как бы плод не скинула, такого страха натерпевшись. Утешаю как могу.
Одного не сберег, так хоть другой пусть народится.
Мужчина покосился на старика. В профиль он напоминал Ивана Грозного из
фильма Эйзенштейна. Глубокие, как порезы, морщины, хищный нос, тонкие губы,
нижняя чуть выпячена. Седые волосы на остром подбородке свились в раздвоенную
бородку. Глаза глубоко запавшие, наполовину скрытые низко нависшими
всклокоченными бровями. Телом он уже был по-стариковски худ, но, видно, еще
силен, как бывают сильны жилистые, тонкие в кости мужики.
"Что-то в нем еще осталось от того, кем он был двадцать лет назад. Если он
сюда пришел замаливать грехи, то минимум лет сто решил прожить, - с усмешкой