"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

лютые волки, мерзостные змеи шипучие, многоядовитые. О завистники, о
лицемеры, о ничтожные, о одною лишь подлостью славные, кровь пиющие черви!
На кого вы подняли гнусные щупала свои? На светлое солнце наше, на того, кем
одним спасалась земля русская!
О княже Михаиле! Кому ты нас оставил? Этим ли червям теперь полки
уряжать? За эту ли нечисть смрадную нам на смерть идти? О, горе
Не могу больше риторик сочинять: перо из руки упадает и слезы заливают
хартию.

Мая 17-го дня О преставлении князя Михайла Васильевича Скопина

Вот как все случилось (да простится мне, что коротко напишу. Вовек бы
мне этого не писать!)
Народился сын у князя Ивана Воротынского, княжевич Алексей. И просил
Воротынский князя Михаила быть крестным кумом, а княгиню Марью Малютину дочь
Скуратову, жену Дмитрия Шуйского, просил быть крестной кумою. Князь Михайло
отказаться не мог.
Вот пришло время пира почестного. А на крестинах, ежели кто не знает (я
доселева не знал), такой есть обычай: крестная кума крестному куму чашу
подносит, а он выпивает.
Как уж тут было княгине Марье удачу упустить, а мужу своему воеводское
место не освободить? А и сам Дмитрий Шуйский жене не присоветовал ли? А и
сам царь Василий им обоим не подсказал ли?
Уготовила княгиня Марья, дочь Малютина, в чаше питье лютое, смертное. И
подает с поклоном князю Михаилу, а он берет и выпивает чашу досуха. И по
малом времени нутро у него возмутилось, и не допировал он пира почестного, и
поехал в дом свой, к матушке своей Елене Петровне. Матушка его увидела - не
узнала. Лицо-то у князя страшно кровью залито, власы дыбом стоят, ноженьки
подгибаются.
Пал князь Михайло на ложе своем, и забило его люто зло, и закричал он
голосом громким, жалостным. Кровь же из носа и горла так и хлещет.
И дохтуры немецкие не помогли ему. Идя со двора его княжеского, дохтуры
эти плакали, словно о господине своем.
Преставился князь Михайло. Как описать мне плач всенародный и всеобщее
горькое сетование?
Пошли люди московские к дому Дмитрия Шуйского, хотели его с женою в
клочки разорвать. Но царь прислал войско и отбил брата своего. А полтом царь
слезы лицемерные лил, оплакивал князя Михаила. И даже удостоил его царского
погребения: в соборе Архангельском его положили, где цари лежат. И твердили
народу, дескать, смерть князю учинилась Божьим судом. И о яде ни слова.
Яков Делагарди, когда узнал о кончине князя, прибежал в слезах к дому
его и хотел видеть тело покойного друга своего. Сторожа не хотели Якова
пустить из-за его неверия. Но он на них так закричал гневно, и такими
грубыми словами их облаял, что они в страхе расступились.
Сказыывают еще, будто не могли для князя Михайла найти гроба по росту
его. И пришлось гробовщикам такой гроб особо заказывать. Никогда еще такого
богатыря на Москве не хоронили.

Мая 18-го дня