"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

Жигимонт писал, что, дескать, ходило к нему посольство от больших московских
бояр, из Тушина, с Филаретом Никитичем во главе, и просили его дать сына
своего, Владислава Жигимонтовича, нам в цари; да чтобы Владислав наперед
крестился в истинную православную веру греческого закона, да венчался бы от
патриарха Московского, да литву бы с собою в государство российское не
приводил, и костелов латинских не строил, и слушался бы думы боярской, и
чтил бы наши древние обычаи, и женился бы на православной, и тех русских
людей, кто осмелится из православной веры в латинскую перейти, казнил бы
смертью, и с папою римским письмами бы не обсылался, и жидов бы в Московское
государство не допускал, и самому королю бы немедля уйти от Смоленска в свою
литовскую землю, и прочая. И он, Жигимонт, теперь зовет людей московских
оставить царя Василия и целовать крест Владиславу.
Стало быть, Филарет Никитич-то за Шуйского отнюдь не радеет, равно как
и за ложного Димитрия. А радеет ли он за сына Жигимонтова? Не знаю. Ведь
этот нечестивый король Жигимонт на такие тяжкие для себя условия согласиться
никак не сможет; он зело хочет и надеется государством нашим самолично и
безусловно завладеть. А грамотки прелестные шлет единственно ради того,
чтобы москвичей смущать и от Шуйского отвращать.
Каковы же истинные помыслы Филаретовы? И чего ради келарь Аврамий и
архимандрит Иоасаф так желают его освобождения и в Москву приезда? Вот уж
загадка не для моего ума. Ясно, что плетут святители наши некую тайную сеть
невидимую, хитрейшую, а какую и для чего - попробуй-ка догадайся.

Апреля 20-го дня

Достигли мы Волока Ламского.
Город уже наш, тому назад два дня отнял его Григорий Волуев у поляков.
Сам Григорий теперь стоит под монастырем Иосифовым. В этом монастыре,
весьма крепком, заперлись все поляки тушинские, которых Рожинский из Тушина
вывел. Там с ними и святитель Филарет.
Есть хорошие вести: град Можайск сам предался царю Шуйскому, и тамошний
польский воевода пришел в Москву и принес царю свои вины, и царь за то ему
100 рублей пожаловал.

Апреля 21-го дня

Под Иосифовым монастырем.
Григорий Волуев встретил меня ласково и долго со мной беседовал. Когда
же я рассказал ему о делах московских, как царь и братья его злоумышляют
против князя Михаила, то Григорий премного опечалился. Качал он головой,
чесал бороду и говорил: "Не дай Бог". Потом ударил гневно рукою по столу (мы
сидели в его воеводском шатре), зарычал, аки лев, и молвил:
- Пусть посмеют только сотворить что-либо с князем Михайлом! Довольно
мы от Шуйских натерпелись, а это уж им не простится! Да я сам лучше
изменником стану, чем пойду под начало Дмитрия Шуйского, этого борова
надменного, этого пса трусливого!
И еще немалдо укорных слов сказал Григорий о Дмитрии Шуйском и о самом
царе. Когда же гнев его унялся, он сказал голосом спокойным:
- Ну: да Господь такой беды не допустит. Помилуй, Господи, был бы
здоров батюшка наш государь Михайло Васильевич!