"Александр Марков. Троица" - читать интересную книгу автора

народ оружный на вылазку, и князь Григорий сказал:
- Знаете все, что литва глубокий ров выкопала напротив Красных ворот,
от Сазонова оврага до Сушильной башни. Ров этот досками покрыт и землей
сверху присыпан. И, по всему, из этого-то рва и ведут подкоп, чтобы зелье
заложить нам под стены и ниспровергнуть их таким сатанинским ухищрением.
Пойдем сейчас ко рву, отыщем подкоп и разрушим, иначе всем нам придется
испить смертную чашу.
И вот все пошли на брань, а меня снова не взяли, взашей от ворот
прогнали. За что я такие обиды и поношения терплю? И самопал-то мой никак не
починяется, окаянная дрянь литовская.
Стал я глядеть сквозь подошвенный бой у Сушильной башни, да лучше бы не
глядел: горе, горе! Словно ждали нас враги, словно ведали, куда пойдет наша
рать, и все пушки на то место заранее прицелили, а сами в засады сели.
Наскочили со всех сторон внезапно, и конными, и пешими. Ко рву подойти не
дали и без счета наших людей постреляли и порубили.
Побежали наши обратно, торопясь за стенами укрыться, а литва их
догоняла и била нещадно, а многих живыми похватали.
Все мы, кто из города смотрел на брань эту злосчастную, слезами
обливались, видя такое ужасное избиение православных христиан.
Те же из ратных, кто сумел в город вернуться живым, только стонали да
охали, да меж собой лаялись, а многие были ранены и кровью истекали. Я-то
сдуру полез к стрельцу Нехорошку, товарищу моему, с расспросами да
утешениями. Вот уж не во-время: и по уху получил я поделом.
Теперь в келье сижу и выходить без нужды остерегаюсь, чтобы вовсе без
ушей не остаться. Во дворе смута: бабы как полоумные орут, над мужьями
своими и сыновьями горестно причитают. И страх всех вконец одолел из-за
подкопов. Кроме смерти и мук, ничего уже не ждут.
Если бы не святые благочестивые иноки, добрыми словами народ ободряющие
и укрепляющие, думаю, сдали бы нынче город врагам: в таком все великом ужасе
и отчаянии.

Ноября 2-го дня

Ночью литва снова к городу приступала с турусами и щитами на колесах и
длинными лестницами. Насилу отбились. Я камни бросал со стены и, сдается
мне, попал в кого-то.

Ноября 4-го дня

Была опять вылазка к подкопному рву. Воеводы сказали: пусть до рва не
дойдем, но языков новых поймать должны. Я просил, просил, чтобы меня взяли,
да и уговорил воеводу: дали мне оружие бердыш и позволили идти с ратными
людьми.
Вышли мы из города и на врагов отважно напали, и начали их геройски
побивать и острием меча гнать. А я-то не забывал воеводского наказа, что
нужно взять языков. Вдруг вижу литвина могучего, высокорослого, в шлеме и
кольчуге. Он прямо на меня устремился и замахнулся грозно саблей, а я как
ударю его со всей силы бердышом! и отсек ему руку правую по локоть. Литвин
тотчас саблю выронил, заплакал и стал о пощаде молить. Я же его веревкой
крепко связал и в город отвел. Вот какой я удалец и храбрый воин.