"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

вырастет хороший урожай. Глаза пилота стали закатываться. Он умирал. Он
попытался улыбнуться, но не сумел даже избавиться от гримасы.
- Ну уж нет, - тихо прошептал Семирадский, зная, что пилот все равно
не сумеет расслышать его слов, - ты не умрешь.
Полковнику стало больно оттого, что он понял - когда-нибудь и он вот
так же будет лежать на земле, а над ним склонится другой пилот. Очень
тяжело видеть, как друг расстается с жизнью. Тяжело наблюдать за тем, какие
метаморфозы происходят с человеком всего за несколько минут. Он видел много
разбившихся птиц, которые гнили, валяясь на земле. Они уставали бороться с
дождем и ветром. Они натыкались на столбы, их сбивали выстрелы охотников.
Они падали, падали, падали...
Эту территорию контролировали русские войска, но пока прибудет
санитарный автомобиль и отвезет пилота в госпиталь, где ему окажут помощь,
тот успеет умереть. "Ньюпор" Семирадского был рассчитан всего лишь на
одного человека, но он мог выдержать дополнительный вес. Полковник выломал
позади пилотского кресла кусок фанеры, отогнул спинку так, чтобы в
образовавшееся отверстие пролезало человеческое тело.
- Может, помочь, пан? - услышал Семирадский у себя за спиной.
От неожиданности он вздрогнул, оглянулся. Там стояли два крестьянина,
а чуть поодаль лошадь и телега с сеном. Они появились, как кроты из-под
земли, или сказочные тролли. Впрочем, полковник видел эту телегу, когда
садился, но тогда не обратил на нее особого внимания. Очевидно, крестьяне,
увидев падающий аэроплан, поспешили к месту катастрофы.
- Так и заикой можно стать, - буркнул Семирадский.
В глаза ему сразу бросились черные кожаные немного стоптанные сапоги,
которые носили крестьяне. У пилота мелькнуло подозрение, что они могли
стянуть обувь с мертвых солдат, а за это полагалось наказание, но,
присмотревшись, он понял, что сапоги отличаются от военного образца. На
крестьянах были свободные холщовые брюки, развевавшиеся на ветру парусами,
а ноги казались мачтами, но корпус этого корабля полностью ушел в ил и
теперь его ничто не сможет оттуда извлечь, даже если прилетит ураган,
способный поднимать к небесам дома и перебрасывать их через горы. Брюки
испачкались землей и навозом, к ним пристали соломинки. Но все равно
крестьяне не походили на босяков. У них был опрятный, располагающий к
доверию вид. Полковник отметил добродушные загорелые лица, иссеченные
морщинами, но не от старости, а оттого, что крестьянам подолгу приходилось
бывать на природе и в жар, и в холод.
- Ну, добры молодцы, чего встали, как истуканы языческие? Помогите
мне. Берите его за ноги. И несите в аэроплан. Не здесь! - закричал
Семирадский, когда увидел, что один из крестьян собирается взять раненого
за щиколотки. - Разве не видишь, что у него ноги переломаны?
Крестьянин засмущался, молча развел руками, весь его вид говорил о
том, что он просит прощения за свою оплошность, но слов не находит. Похоже,
у него перехватило дыхание.
- Жив ли он? Может, уже преставился? - сказал он наконец.
- Не беспокойся. Он еще тебя переживет. Бери выше переломов, а ты -
под мышки. Держите нежно, но крепко и не смейте уронить. Головы поотрываю!
Полковник опять убедился, что его аэроплан - это хрупкая игрушка.
Удивительно, что она не рассыпается, когда взлетает и борется с ветром.
Только сумасшедший может летать на ней. Семирадский залез на крыло,