"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

лезет.
- Он все еще не вернулся? - Левашов знал ответ заранее.
- Нет. Кроме того, у нас два аэроплана разбиты и еще два повреждены.
Техники набросились на машины, как голодные, и обещают их вскоре
отремонтировать. Мы давали им в последнее время мало работы, и они по ней
соскучились. Но боюсь, что пилоты не успеют быстро залечить раны, а новые
аэропланы в ближайшие дни не обещают.
- Если так пойдет и дальше, воевать будет некому и не на чем...
- Ты рано списываешь нас со счетов, Левашов. Я надеюсь дотянуть до
следующей весны. Люблю, знаешь, это время года. Природа расцветает, и все
такое...


Глава пятая

Родись Семирадский сто лет назад, он довольно быстро понял бы, что ему
никогда не сделать блестящей военной карьеры и не получить генеральских
эполет. В лучшем случае на что он мог рассчитывать после четверти века
безупречной службы, это на командование полком, расквартированным в
каком-нибудь захолустном, позабытом временем, богом и цивилизацией
городишке. В худшем случае его ждал тот же полк, но в городе с гораздо
менее приятным климатом. Большую часть года за окном трещали бы морозы,
расписывая стекла узорчатыми загогулинами, а ему оставалось только, греясь
возле печки, читать пухлый роман какого-нибудь француза, завидуя его
героям, которые за месяц в дебрях Африки увидели и пережили больше, чем он
за всю свою жизнь. По вечерам к нему заходил бы градоначальник, обрюзгший и
скучный, готовый сделать все что угодно, даже выбраться на мороз, чтобы
хоть на часок-другой убежать от своей жены, которая постоянно пилит его
бесконечными потоками ничего не значащих слов. Из фарфоровых чашек они пили
бы чай с вареньем или, что более вероятно, - водку из хрустальных стаканов,
закусывая ее хрустящими солеными огурчиками и квашенной капусточкой и
стараясь не замечать, что уже наступает ночь и надо ложиться спать.
У него с самого начала не заладилась карьера. Причина тому была до
банальности проста - Семирадский не умел ездить на лошади. Разговор не шел
даже о джигитовке или взятии высоких барьеров, когда ноги коня, отделясь от
земли лишь на миг, переносят всадника через ограду, следом за которой лежит
глубокий ров, заполненный водой. Стоило Семирадскому взобраться на коня (а
это он умел делать лихо, мощным толчком забрасывая тело в седло), и до того
спокойное животное превращалось в неуправляемого, взбесившегося зверя,
который стремился побыстрее избавиться от наездника. Конь вставал на дыбы,
подбрасывал зад, лягался, кусал уздечку. Семирадскому не удавалось его
успокоить, несмотря на то, что он изо всех сил стискивал ногами бока коня,
натягивая узду. Результат обычно был одним и тем же: Семирадский оказывался
на земле. Впрочем, случалось, что конь стоял на месте как глыба, которую
можно было сдвинуть с места разве что автомобилем или поездом. Не будешь же
каждый раз привязывать на палку морковку и держать ее перед носом коня,
чтобы он наконец-то тронулся с места, как это делает обманутый ослик.
Картина, достойная разве что цирка.
Семирадский проклинал себя, но ничего не мог поделать. Очевидно, от
него исходила какая-то гипнотическая сила, которую лошади не могли