"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

Сейчас гигант, раскинув в разные стороны крылья, будто руки, отдыхал,
упираясь в землю колесами, прячась от жары под лохматыми ветвями деревьев.
Техники доставляли ему беспокойство не больше, чем птицы, усевшиеся на
спину уснувшего на поверхности океана кита. Еще он походил на тучного
человека, который начнет обливаться потом, стоит ему выбраться из тени.
Левашов мог часами рассматривать новые двигатели, установленные на
аэроплане, запоминая каждый их изгиб, расположение болтов, муфт,
подшипников. Он полагал, что этот двигатель может встать в один ряд с
самыми выдающимися произведениями искусства. Смотреть на аэроплан для
Левашова было гораздо более приятным занятием, чем, скажем, посещение
галереи современной скульптуры. Когда двигатель остывал, но еще сохранял
остатки тепла, Левашов подносил к нему руку, прикасаясь к металлической
поверхности, которая уже не обжигала кожу, а приятно ее согревала.
Наверное, особенно приятно будет делать это осенью, когда из-за промозглой
погоды начинают ныть суставы.
- Шешель, Агольский...
Левашову хотелось придумать бомбардировщику имя, написать его на носу,
так же как это делают на кораблях, но ничего, кроме "Медведь", в голову
пока не приходило. А еще "Толстяк". Это прозвище не было обидным. Левашов
знал, что в небе модифицированный "Илья Муромец" не уступит в скорости ни
"Фоккеру" ни "Альбатросу". У него было время, чтобы проверить это. Вначале
пилот не поверил техническим характеристикам аэроплана. Но когда он
почувствовал его возможности, то собственный довоенный рекордный
беспосадочный перелет из Варшавы в Москву, принесший ему славу и
известность, показался детской забавой. Левашов понял, что наконец-то
появился аэроплан, при помощи которого он сумеет осуществить свою давнюю
мечту - перемахнуть через Атлантический океан.
Истребители могли похвастаться количеством сбитых аэропланов, а
Левашов... Никто не считал, сколько он сумел подбить германской и
австро-венгерской техники, поэтому в разговорах пилотов для него обычно
отводилась роль пассивного слушателя. Невелика заслуга в том, что он
записал на свой счет две воздушные победы, которые официально были
засчитаны. Многие пилоты могли продемонстрировать более представительный
послужной список. Вряд ли можно считать заслугой то, что его никогда не
сбивали, хотя однажды он едва дотянул до аэродрома. Техники не поленились
подсчитать пробоины в корпусе его аэроплана и нашли их почти полторы сотни.
"Илья Муромец" Левашова лишь формально входил в эскадру Семирадского,
на самом деле подчиняясь исключительно Гайданову, так что пилот всецело мог
ощущать себя вольной птицей. Это состояние ему не нравилось. В нем не было
конкретности. Если бы он заранее знал, что, скажем, к вечеру ему необходимо
лететь на бомбежку, тогда он чувствовал бы себя более спокойно. Однако
Гайданов перед тем, как аэроплан Левашова перебросили на аэродром
Семирадского, лишь приказал ему ждать дальнейших указаний. Ориентировочно
они последуют в конце августа. К этому времени "Илью Муромца"
предполагалось немного переделать. Левашов понял, что если в угоду
дальности пренебрегли грузоподъемностью аэроплана, то ему предстоит
довольно продолжительный полет. Генерал обрисовал предстоящую операцию в
общих чертах, и Левашов знал пока только то, что ему предстоит выбросить в
германском тылу штурмовую группу. О ее количестве и месте высадки
диверсантов разговор еще не заходил, хотя Левашов предполагал, что, скорее