"Александр Марков. Жестокая реальность" - читать интересную книгу автора

2. Петр Азаров
3. Игорь Рингартен
4. Михаил Вейц
5. Сергей Рогоколь
6. Андрей Ремизов
7. Павел Миклашевский
8. Евгений Колбасьев
9. Иван Александровский
10. Сергей Краубе.
На этом творческий порыв покинул его, и, дописав последнюю фамилию, он
остановился, опять о чем-то задумавшись. Вероятно, хотел сделать какие-то
изменения. Но нет. Мазуров утопил ручку в чернильнице. Потом взял
исписанный листок бумаги, поднес его поближе к глазам, словно плохо
различал то, что написал. Но света хватало, чтобы разглядеть список и с
большего расстояния. Он медленно прочитал его. На это ушло много времени.
Даже никогда прежде не встречая эти фамилии, он успел бы их запомнить.
Затем капитан достал из кармана коробок спичек и поджег листок. Мазуров
держал его над пепельницей, пока огонь не съел все фамилии, а потом бросил
оставшийся клочок, тот быстро съежился и превратился в пепел...
Мазуров раздал черные метки. На следующий день он пригласил к себе в
комнату отобранных им штурмовиков.
- Сроки у нас сжатые, - сказал он, после того как изложил план
операции, - дальше будем заниматься по индивидуальной программе и не здесь.
Остальным он приказал не в коем случае не прерывать занятий с
новобранцами, сообщив, что к ним в помощь Рандулич пришлет несколько
ветеранов. "Только обиды на меня не держите. Лучше зажмите пальцы крестом.
Но несколько суток так их не удержишь". Ничего Мазуров им не сказал. На
этом они расстались.


Глава третья

Аэродром находился в лесу. Его хорошо замаскировали, и если бы двумя
минутами ранее пилот не повернулся к Мазурову и знаками не показал ему, что
сейчас они начнут снижаться, капитан никогда не догадался бы, что где-то
поблизости располагаются пять гигантов "Муромцев" и около трех десятков
более мелких аэропланов.
Мазуров почти с самого начала полета убедился, что пилот - ас. Он
интуитивно чувствовал воздушные ямы и заблаговременно обходил их, так что
"Ньюпор" почти не трясло, и единственной неприятностью был сильный холодный
ветер.
Пилот вел аэроплан спокойно и уверенно. Эта уверенность успокаивала
Мазурова, заставляя его понять, что с ними ничего не случится, а если они
повстречают немецкую эскадру, которая еще не успела расстрелять все
патроны, пилот сможет от нее ускользнуть и затеряться в облаках.
Фамилия пилота была Шешель. Ее хорошо знали в среде любителей
автогонок. Но даже если бы Мазуров оставался к ним равнодушен, он не смог
бы забыть обезображенное жутким шрамом на левой щеке лицо победителя
пробега на Императорский приз тринадцатого года. Фотография Шешеля
появилась тогда почти во всех популярных журналах Санкт-Петербурга и