"Мариво. Удачливый крестьянин " - читать интересную книгу автора

умели говорить только правду. Я был простой крестьянин, молодой, пригожий. Я
воздавал дань ее женским прелестям без всякой задней мысли: я любовался ею
от души, с деревенской непосредственностью, которая казалась забавной и тем
более лестной, что вовсе не желала льстить.
Все во мне было ей ново: не те глаза, не тот взгляд, не та физиономия;
это придавало моему восхищению особую приятность и, как я заметил, не
оставило барыню равнодушной.
- Однако ты смел! Как ты смотришь на меня! - сказала она, все еще
улыбаясь.
- Прошу прощения, сударыня, вина не моя! Зачем вы так хороши?
- Ну, ступай, - сказала она решительно, но по-прежнему дружелюбно, - ты
наговоришь, если тебе позволить!
Сказав это, она вновь повернулась к зеркалу, а я, уходя, несколько раз
оборачивался, чтобы посмотреть на нее. Она тоже смотрела мне вслед, не
упуская из виду ни одного моего движения, и провожала меня взглядом до самой
двери.
В тот же вечер она представила меня своему племяннику, которому я
должен был отныне прислуживать. Я продолжал любезничать с Женевьевой. Но с
той минуты, как я заметил, что не противен самой барыне, моя склонность к
горничной как-то ослабла; победа над ее сердцем уже не казалась мне столь
желанной, а честь снискать ее расположение - столь лестной.
Не то Женевьева; она, напротив, влюбилась в меня не на шутку - оттого
ли, что возлагала надежды на мое блестящее будущее, оттого ли, что питала ко
мне естественную склонность; и чем меньше влекло меня к ней, тем больше она
тянулась ко мне. К нашим господам она поступила совсем недавно, и барин еще
не успел ее заметить.
Барин с барыней жили на разных половинах и по утрам посылали друг к
другу слуг осведомиться о самочувствии (этим и ограничивались их супружеские
отношения), и поэтому барыня однажды утром приказала Женевьеве сходить на
половину барина, которому немного нездоровилось.
По пути туда девушка столкнулась со мной на лестнице и попросила
подождать ее. Она не возвращалась довольно долго и наконец явилась сияющая,
кокетливо играя глазами.
- У вас очень оживленный вид, мадемуазель Женевьева, - заметил я.
- Ах, ты не представляешь себе, - сказала она веселым и каким-то
озорным тоном, - стоит мне пожелать, и я стану богатой.
- Надо быть уж очень капризной, чтобы этого не пожелать, - ответил я.
- Да, - сказала она, - но тут есть одна мелочь, так, пустячок, но он
всему помехой: надо позволить барину любить меня; барин только что
объяснился мне в любви.
- Ну, это дело нестоящее, - возразил я; - этакое богатство - фальшивая
монета, не льститесь на гнилой товар, берегите лучше свой собственный; я
сужу по себе: ежели девица себя продала, я и лиара[7] не дам, чтобы ее
выкупить.
Я сказал так, потому что в душе все еще немного ее любил и честь моя
была задета.
- Ты прав, - сказала она, слегка обиженная моими словами, - поэтому я
все обратила в шутку; я его не полюблю, предложи он мне хоть все свое
богатство.
- Но вы дали ему должный отпор? - спросил я. - Вид у вас был совсем не