"Анатолий Мариенгоф. Это вам, потомки! ("Бессмертная трилогия" #3)" - читать интересную книгу автора

казарменной "словесности".
Теперь то же самое происходит в литературе. Полуинтеллигенты,
полуневежды, командующие Союзом писателей, орут на меня, обучая, как писать,
что писать, о ком и о чем.
Мерси!

* * *

Говорили о грехопадении Анны Ахматовой.
- Разрешите, друзья, несколько осовременить афоризм Горького, - сказал
детский писатель со скептическим носом, слишком тонким и острым для рядового
человека.
- Ну, осовременивай.
И воспитатель молодого поколения отчеканил:
- Летать рожденный могет и ползать.
- Прелестно!

* * *

- Терпеть не могу чудес! - говорю всякий раз, когда ищу свои очки,
только что снятые с носа.
Бывает, что даже умоляю, как в детстве:
- Черт, черт, поиграй и отдай.

* * *

Смерть - это неизбежный трюизм, неизбежная банальность. Так к ней и
надо относиться.
Пытаюсь.

* * *

До чего преувеличен Маяковский! Не любим, но из чиновничьего, из
рабского послушания преувеличен. Сталин распорядился: "Самый лучший!.." Ну,
и пошла писать губерния - попал Владимир Владимирович в Пушкины нашей эпохи.
"Баня" стала "Борисом Годуновым" XX века, "Облако в штанах" - "Евгением
Онегиным".
Смех и слезы.
Какая же литературная "компашка" меня устраивает?
Извольте: Шекспир, Пушкин, Лев Толстой, Чехов.
Больше всего на свете я ненавижу ханжей. Но тому, кто написал
"Дьявола", и это, по мне, простительно.
"... Астрову нужно взять Алену, а дяде Ване Матрену", - скрипит он.
А подальше и того пуще: "... приставать к Серебряковой нехорошо и
безнравственно".
Ханжи на здоровье, ханжи, Лев Николаевич!..
А тому, кто написал "Дядю Ваню", и пококетничать не грех. Господь Бог
ему все простит.
- Я же не драматург, послушайте, я - доктор.
Это он Станиславскому. И похулиганить горазд: