"Анатолий Мариенгоф. Это вам, потомки! ("Бессмертная трилогия" #3)" - читать интересную книгу автора

Вот бы написать книгу "Хула старости". Я ее, проклятую, ненавижу! Какое
презрение она вызывает во мне! Какое отвращение! Какую брезгливость! И не
только за телесное, за физическое, за эти сморканья, сипенья, покашливанья,
похаркиванья и ватку в ушах. За эти обезьяньи морщины, жидкие ноги, тугой
желудок, тугие уши, подслеповатые глаза, сутулые спины, облезшие черепа, рты
со вставными челюстями и пузырьками слюны в уголках дряблых губ. Нет, я
терпеть не могу и стариковскую душу - сварливую, чванливую, завистливую на
молодость, обозленную на нее или сопливо-умиленную. И то и другое гадость. А
ее хваленая мудрость? Вздор! Только простаки могут принять за мудрость
скучный и сухой опыт.
Друзья мои, молодые мои друзья, неужели и в самом деле вы уважаете
старость? Расшаркиваетесь перед ней? Развешиваете уши?
К черту ее! В шею! Пинок в зад!
И не верьте, пожалуйста, древним философам, классическим обманщикам,
которые называли гнусное десятилетие от шестидесяти до семидесяти -
"желанным возрастом".

* * *

Под Новый год, как заведено, произносили тосты. Встречали на этот раз у
нашего старого Эйха. Разумеется, и я что-то "прогостил". Евгений Львович
Шварц (для нас Женя) взглянул на меня из-под желтых нависших век
скорбно-лукавым взглядом и сказал со вздохом:
- Когда уж ты перестанешь безобразничать!
Действительно, пора. Мне ведь шестьдесят скоро.

* * *

Я пишу сравнительно грамотно. Не то что рафинированный Виктор
Шкловский. Он, к примеру, вот так выводит: "исскуство". Но я справляюсь
почти без грамматических ошибок, не потому что знаю, как надо писать по
правилам, а просто - если поставлю в слове неверную букву и взгляну - "Нет,
некрасиво что-то!" - и сразу исправлю на красивую букву, то есть верную.
Пушкин и Лермонтов - два наших великих прозаика - умерли перед началом
своей большой прозы.
"Пла-акать хочется", - говорил Есенин в таких случаях.

* * *

Прелестен воровской язык: набрать снегу - это украсть белье,
плевательница - револьвер, подсолнух - золотые часы, караулки - глаза,
колокольчик - собака, крыша - шляпа, с разговором - с перестрелкой и т. д.

* * *

Проехали деревню. Собаки и собачонки, задрав хвосты, словно
переругивались и сквернословили.
А один рыжий, косолапый, вихрастый, весь в репейниках, так и посылал
нас:
- На!.. На!.. На!!!