"Анатолий Мариенгоф. Это вам, потомки! ("Бессмертная трилогия" #3)" - читать интересную книгу автора

Льва Николаевича. Я говорю: "К черту все высосанное из пальца! К чему валять
урака и морочить людей старомодными романами и повестушками". Впрочем, люди,
по-настоящему интеллигентные, давно уж этой муры не читают, предпочитая ей
мемуары, дневники, письма.

* * *

Почти все женщины - сводни. Даже в молодости. Даже если они носят
корону. И неплохо носят. Так было с Екатериной II, с Елизаветой Петровной.
Обожают это дело, обожают сводничать.

* * *

Станиславский сказал Книппер-Чеховой про "Вишневый сад":
"Первый акт читал, комедию, второй сильно захватил, в 3-м потел, а в
4-м ревел сплошь".
Вот это читатель! Да и автор ничего себе. От нашего Софронова не
вспотеешь.
А Горький в "Вишневом саде" ничего не понял.
"Слушал пьесу Чехова, - пишет он, - в чтении она не производит
впечатления сильной вещи..."

* * *

- Говорят, что самоубийство - слабость. Нет, нет! А я уважаю, завидую.
Это сила. Завидую Маяковскому, Есенину!
Это сказал мне Шостакович в сорок восьмом году, летом, в Келломяках.
До переезда его в Москву мы хорошо дружили. Не было вечерушки у Дмитрия
Дмитриевича без нас и в нашем доме без него.

* * *

Как-то я гулял с одним остроумцем по Невскому. На углу Караванной
появился Шостакович.
Остроумец сказал:
- Вот идет самый обыкновенный гений.

* * *

- Чехов - это Пушкин в прозе.
Лучше не определишь!

* * *

Возвращаюсь к назойливым мыслям.
Как-то Лев Николаевич сказал:
"Возьмешься иногда за перо, напишешь вроде того, что "Рано утром Иван
Никитич встал с постели и позвал к себе сына..." и вдруг совестно сделается
и бросишь перо. Зачем врать, старик? Ведь этого не было и никакого Ивана
Никитича ты не знаешь".