"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу авторапослан ему свыше за то, что он - предвидя разрыв зятя с дочерью - безропотно
принял на себя заботы о малышке Ане... Что и говорить, не об этом я мечтал! Но так сложилось, карта так легла. После отбоя, сдав наряд по штабу, я прокрался в кабинет зампотеха. Дверь отомкнул еще до пересменки. Ищейка Шавель дрых дома - но поджилки тряслись, пока я наверчивал матовый диск. - Алло, Машка? - А, Стрижик? Привет!.. - Еще в Москве она окрестила меня пугливой птахой. К услугам бригадной связи я прибегал нечасто, но в интонации сразу распознал подвох. В принципе, ничего из ряда вон не произошло: третьекурсница факультета журналистики объявляла о своем намерении выйти замуж за физматовского дипломника. Полтора года свирельных грез накрыло литаврами единого мига. Я пожелал ей рая в шалаше. Она чирикнула: "Прости!" - и перепорхнула из-за окружной дороги поближе к Садовому кольцу. Кто из нас птичка, Маша?.. Житье с Димой не заладится: в совместной жизни он проявит себя садистом - то ли вымещая собственные комплексы, то ли вообще имея ряд претензий к нашему с тобой ретивому генотипу. Выйдя на гражданку через психбольницу, я женюсь - как бросаются головой в омут. Нужна ли миру эта слоеная жертва? Эта разъятая надвое прищепка еврейской парочки - природой призванная закусить краешек полотняных детских трусиков?.. Еще как нужна, профетически необходима! Ибо ассимиляция закрепляет народ на ветру что та прищепка: порождая сочувствие к поющим Лазаря бродягам и невзначай зачиная гениальных чудаков-полукровок. А ежели от этого кому дискомфортно - так ведь не бывает пасхи без крестного пути! застают в неглиже. Там, в Москве, на втором этаже главного сборного пункта, с нас тогда тоже содрали одежу. Маша - чьих обкусанных губ я прощально коснулся - с запрокинутой головой замерла у турникета. Стеклобетонный просвет явил ей мои порабощенные мощи, проходящие медосмотр под перекрестным матом цепных дембелей. И как бы ежик затылка впредь ни уповал на пилотку-невидимку - нагота души не уставала навлекать нагоняи... На этот раз я даже не ощутил мурашек. Накануне у меня вышла драка с Тяном. Пахомов и Бобер натравливали коротышку - и в итоге тот активно стал нарываться. Я заехал ему подошвой в ключицу прямо на вечерней поверке. Из строя кореец потащил меня в гладильню. Главное - я сознавал - зажать его, не дать прыгнуть. Скрученный в бараний рог каратист люто хрипел. Обступившие нас бойцы ржали. Но он все же вывернулся: вскочил на тумбочку и, схватив утюг, ринулся на меня. И снова Нестеренко пришел на выручку - бросив на кон собственную репутацию: ибо один звероподобный чеченец, из прикомандированных, едва не вписался за прыткого пигмея... В пылких своих эпистолах из учебного полка я, пожалуй, чуть перебарщивал с чувственными абстракциями. Иные из них могли показаться Маше утопией в духе Кампанеллы. Прописать журавля у себя в Перловке либо самой поудобней разместиться в элитарном синичнике - вот дилемма, разрывавшая сердце моей возлюбленной. Кличка "Стриж" оказалась орнитологической ошибкой. - Что вы здесь делаете? - шагнул во мрак переведенный к нам из Монголии плечистый офицер, с вечера заступивший дежурным по штабу. Барахло его намедни я перевозил на съемную квартиру. В день переезда он держался накоротке, жена угощала солдат сардельками с гречкой. Теперь же - |
|
|