"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

будущему гамлетизму?..)
Я набрал номер - и он, бойкий баловень судьбы, охотно принял на себя
роль чичероне, маршрутно упирая на лотки букинистов. Заночевать пригласил к
себе. Филологиня Люда Самсонова, его избранница, была со мной не менее
лучезарна. Мы до полуночи дулись в "Монопольку" - популярное тогда лото.
Через пару дней Эбер позвонил, но меня не застал.
- Тебя разыскивал какой-то Эдер. Он что, турок? - Израиль Борисыч не
говорил, а гаркал: ему ведь приходилось общаться с глухой.
- Будь осмотгителен с этой сионистской мгазью! - в экстремальных
ситуациях у партийной клуши прорезался бдительный слух.
Коли уж я обмолвился о той нашей совместной читке, поведаю еще одну
историю.
В клубе, увешанном рапирами, захламленном тренажерными причиндалами,
собрались Юрины ровесники - богемствующие минские евреи (в их среду я был
допущен примерно тогда же). Поочередно выходя на сцену, мы заливались
жаворонками.
- С ума сошел - Константин Батюшков. / Повесился - Франсуа Вийон... /
Батюшки! / Да это же он! - сжатым горлом выкликал выпускник института
народного хозяйства.
- Тоскливо - хоть в окошко выкинься! / Печальный том - как изумруд. / В
туманных переулках Диккенса / Мои мечтания умрут!.. - вторил ему ученик
средней школы с техническим уклоном.
Под занавес из зала поступил вопрос:
- Ну, Эбер - понятно: светило отечественной статистики; а вот вы,
юноша, чем намерены зарабатывать на хлеб?
Застигнутый врасплох, я разродился невнятицей: надеюсь, мол, узреть
Поэзию принцессой мироздания... Социальный контраст сбил меня с панталыку:
завтра - ужасался я - опять очутишься за партой, и в тебя полетят скомканные
промокашки недорослей!..
- Видали парня? Тушите свет! - шушукался Юра. - Его надо подольше
мариновать в собственном соку!
Анка Черткова с местного TV, внучка малахольного футуриста Крученых,
приблизилась ко мне доверительно, с жалостью:
- Гришенька, ты, верно, и сам догадываешься, что твоя мечта
неосуществима...
Выйдя на воздух, она обомлела:
- Вечер-то какой роскошный!
Майский пух щекотал ноздри. Купив полусухого, мы направились к Эберу. И
тут наследница будетлянского "дыл бул щир" как заквохчет:
- Ой! Мальчики! Вон тот филер! Я его подметила еще в подвале. По виду -
вылитый внештатник!
Нацепив на нос окуляры, утаиваемые из страха опростить свой надмирный
имидж, я узнал отца, тенью следовавшего за нами.
- Зачем же стыдиться собственного папы? - с облегчением дулась Анка,
дрожавшая за редакторское место.
Откуда ж было знать, что он вызовется охранять меня от совратителей...
Отец, и на этой стезе ты не преуспел! Там - в междуречье Оки и Волги,
вдали от твоего пригляда - я пустился во все тяжкие: провозгласив, что
художнику нипочем любые скрижали. С младых ногтей неподотчетный Незримому
Оку, слезившемуся от моего лукового горя, я добровольным страстотерпцем