"Григорий Марговский. Садовник судеб (роман) " - читать интересную книгу автора

Вот и славненько. Я определился на постой к Казакову.
У Сереги, повторяю, в голове водились свои тараканы. Франсуа Вийона он
упорно называл "Виллоном" - несмотря на то, что подобная транскрипция
устарела еще в период НЭПа. Что и говорить, смехач он был своеобычный!
Жестикулировал как японский робот и, артикулируя, брызгал во все стороны
слюной. В жилах его, по всей видимости, текла кровь безобидных вотяков, тоже
пришибленных дискриминацией в жандармской России.
Год назад он съездил в Якутию на заработки. Рубил дома плечом к плечу с
угрюмым сбродом. Там от него и забеременела некая Мартышка - так он ее
окрестил, труня над неказистой внешностью. Теперь потасканная дама средних
лет вдруг заявилась к нам в общагу, требуя от сердцееда незамедлительной
сатисфакции... Не долго думая, мы с Хворостовым спрятали приятеля в платяной
шкаф, и я, со строгой административной миной, вышел к ней на вахту, важно
корча из себя председателя студсовета. Мартышка меня не шибко-то испужалась
и, зорко высмотрев Серегу, беглым Керенским прошмыгнувшего в душевую,
прокурорским басом громыхнула: "Сергей! Вернись сейчас же, имей совесть!"
Весь май-июнь мы весело откалывали фортель за фортелем. Кто-то сообщил
мне, что пробивной критикессе Шульман, ныне аспирантке на кафедре советской
литературы, поручено возглавить поездку на Камчатку. Мы были с ней в хороших
отношениях: Мишу, ее младшего брата, тоже забрили в рекруты после первого
курса. Я попросил включить меня в состав агитбригады. Лариса препон чинить
не стала. Но тут возникла проблема с допуском в приграничную зону: временная
прописка мне полагалась только с первого сентября.
В Лицее на Тверском ныне правил новый ректор - рано заплешивевший
"парашютист" Егоров, спущенный из ЦК для идеологического контроля над бойко
раскудахтавшимися писаками. Выслушав мою просьбу, профессиональный казуист
пристально сверкнул линзами:
- А если вы, молодой человек, вдруг решите через океан податься - кто
будет за вас отвечать?
Признаться, о подобных случаях мне приходилось слышать и раньше - от
Светы Хайруллиной: один наш бывший студент, некто Вацлав, изнывая от
непроглядной совковой серости, взял да и маханул через ограду американского
посольства, попросив у капиталистов политического убежища. Но это произошло
в Москве, под самым носом у КГБ, а не на суровых берегах Охотского моря...
Как я ни божился, что мне без подельника ни в жисть не переплыть Тихий
океан, череп с тонзурой оставался непреклонен. Поговаривали, что он был
правой рукой самого Александра Яковлева - архитектора перестройки. Можно
себе представить, что за косная кодла обитала в Кремле, если у одного из
наиболее прогрессивно настроенных функционеров в голове мог родиться такой
бред!
Сжав зубы, я наудачу сунулся в паспортный стол. Капитан Аронов, до
мозга костей вымуштрованный мусорской школой, взирал на меня с нескрываемой
библейской печалью.
- Понимаете, - убеждал я его, - мне, столько месяцев проведшему за
армейским забором, просто необходимо глотнуть свежего воздуха!
В патетике своей я не учел один нюанс: соплеменник мой, при всем
искреннем сочувствии, в отличие от меня неспособен был проигнорировать
существование "железного занавеса".
Впрочем, он посоветовал мне обратиться к начальнику институтского
отдела кадров. Должность эту занимал некто Белов - разумеется, внештатный