"Юлий Марголин. Путешествие в страну Зе-Ка (Мемуары)" - читать интересную книгу автора

непредвиденных трудностей. Ничего нет, и всё надо добывать самому. Для
важного отчета в Медвежегорск нужен конверт. Конвертов нет. Конверт надо
сделать самому. Клочок бумаги - величайшее сокровище в лагере. Для
конверта нужен клей. И клей надо сделать самому. Просить нельзя - это
наивно и возбуждает досаду начальства. "Сам достань".
За недостатком бумаги, таблицы, сводки и отчеты пишутся в лагере на дереве
- на фанере. Из дерева же делаются пуговицы и лопаты, ложки и миски. Это
единственное, что есть на месте в достаточном количестве. Но западники так
беспомощны, что теряются, когда надо соскоблить с фанеры вчерашнюю запись.
Они спрашивают резинку. Панчук вне себя:
- А стеклом соскоблить не умеете?
- Стекла нету, гражданин комендант.
- Ну и люди! - удивляется Панчук, - стекла найти не могут. Да вот же оно -
стекло.
Выходит на двор, и под окном, под ногами находит в минуту кусок битого
стекла.
Западники ничего не умеют. Ни отворять замка гвоздем, ни скоблить фанеру
стеклом, ни зажечь лампу без спичек, ни работать на голодный желудок.
С лампами горе. На 48-ом квадрате нет электричества. Керосина так мало,
что его не выдают в рабочие бараки. Западники не умеют обращаться с
керосиновыми лампочками, разбитыми и заржавленными, где фитиль - не
фитиль, машинка не держится, а стекло надтреснуто. Если есть керосин, то
фитиль - негодный. Если есть фитиль, керосин не горит. Машинка выпадает из
резервуара, и когда Петерфройнд водружает стекло, оно лопается у него, и
мы бледнеем от ужаса.
Увидев разбитое стекло, комендант впадает в неистовство.
- В карцер на 5 суток за такое дело! Убил ты меня! Где я стекло возьму?
Лучше бы ты себе голову разбил, фашист проклятый! Голов у нас хватает, а
стекол нет!
В последнюю минуту все улаживается самым простым образом. В одном из
бараков дневальный откуда-то раздобыл лампу, и Петерфройнд, маленький
гном, в сумерки прокрадывается туда и ворует ее. На сегодня мы спасены:
кабинет начальника обеспечен светом.
7 часов вечера. Отработав двенадцать часов, вливаются сплошным потоком
через вахту бригады. Но до отдыха им далеко. Истерзанные, испачканные,
мокрые люди смывают с себя грязь и пот и бегут становиться в очередь за
едой. В темноте стоят цепи под окнами кухни - под открытым небом. В
средину ужина врывается сигнал на вечернюю поверку. Зимой считают в
бараках, летом все выходят на двор, стоят долго и терпеливо. После ужина и
поверки надо немедленно скинуть с себя мокрое и рваное платье, иначе
дневальный не заберет его на просушку и починку. В девять часов или в
половине десятого - отбой. Люди спят. На столе среди барака тускло тлеет
коптилка, за столом, уронив голову на руки, сидит ночной дневальный и
борется со сном. Если ночной обход застанет его спящим - снимут с работы,
и в карцер.
Только в двух местах до позднего вечера толпятся люди.
Одно место - это амбулатория.
При населении лагеря в 1000 человек нормально, если от 50 до 100 человек
придут вечером на прием. Не всем предоставляется освобождение. Оно дается
с трудом. Лекпом отвечает за свои действия, и если число освобожденных им