"К.Маркс и Ф.Энгельс. Собрание сочинений, том 21" - читать интересную книгу автора

Вообще же тон газеты отнюдь не был торжественным, серьезным или
восторженным. У нас были одни только презренные противники, и мы относились
ко всем им, без исключения, с крайним презрением. Конспирирующая монархия,
камарилья, дворянство, "Kreuz-Zeitung"
Когда я прочитал впоследствии книгу Бужара о Марате, я увидел, что мы
во многих отношениях лишь бессознательно подражали великому образцу
подлинного (не фальсифицированного роялистами) "Ami du Peuple"[22] нам было
ясно, что революция имеет только одного действительно страшного врага -
Россию и что для этого врага необходимость вступить в борьбу становится все
более настоятельной, по мере того как движение приобретает общеевропейский
размах. Венские, миланские, берлинские события должны были задержать
нападение России, но неизбежность этого нападения становилась тем вернее,
чем ближе надвигалась революция на Россию. Но если бы удалось толкнуть
Германию на войну с Россией, то Габсбургам и Гогенцоллернам пришел бы конец
и революция победила бы по всей линии.
Эта политическая линия проходит через все номера газеты до момента
действительного вторжения русских в Венгрию, что вполне подтвердило наши
предсказания и сыграло решающую роль в поражении революции.
Когда весной 1849 г. стал надвигаться решительный бой, тон газеты с
каждым номером становился все более резким и страстным. Силезским крестьянам
Вильгельм Вольф напомнил в "Силезском миллиарде" (восемь статей)[24],
определенно указывавшая на социальную цель нашей политики. Каждый номер,
каждый экстренный выпуск указывал на подготовлявшуюся великую битву, на
обострение противоречий во Франции, Италии, Германии и Венгрии. Особенно
экстренные выпуски в апреле и мае призывали народ быть в боевой готовности.
Во всей Германии удивлялись нашим смелым выступлениям в прусской
крепости первого класса, перед лицом восьмитысячного гарнизона и гауптвахты;
но 8 пехотных ружей и 250 боевых патронов в редакционной комнате и красные
якобинские колпаки наборщиков придавали нашему помещению в глазах офицерства
также вид крепости, которую нельзя взять простым налетом.
Наконец, 18 мая 1849 г. последовал удар.
Восстания в Дрездене и Эльберфельде были подавлены, восставшие в
Изерлоне окружены; Рейнская провинция и Вестфалия были наводнены войсками,
которые после окончательного подавления прусской Рейнской области должны
были двинуться против Пфальца и Ба-дена. Тогда, наконец, правительство
отважилось приняться и за нас. Одни редакторы подверглись судебному
преследованию; другие, как не пруссаки, подлежали высылке. Против этого
ничего нельзя было поделать, так как за правительством стоял целый армейский
корпус. Мы вынуждены были сдать свою крепость, но мы отступили с оружием и
снаряжением, с музыкой, с развевающимся знаменем последнего красного номера,
в котором мы предостерегали кельнских рабочих от безнадежных путчей и
говорили им:
"Редакторы "Neue Rheinische Zeitung", прощаясь с вами, благодарят вас
за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет:
освобождение рабочего класса!"
И этим она была обязана прежде всего Марксу.
Когда разразился удар, редакция рассеялась. Маркс уехал в Париж, где
подготовлялась развязка, наступившая 13 июня 1849 года[27]; Вильгельм Вольф
занял теперь свое место во Франкфуртском парламенте - в тот момент, когда
это Собрание должно было выбирать между разгоном сверху или присоединением к