"Иржи Марек. Тристан, или о любви" - читать интересную книгу автора

- Что же еще? На религиозный мотив это не похоже, ясно как божий день.
Хиле долго молчал.
- Знаете, дружище, - наконец сказал он, - я довольно серьезно занимался
историей нашего дома. Узнал, кто были его хозяева, установил, что дом
когда-то назывался "У чаши".
- Вот видите, - оживился реставратор. - Великолепное название! Может,
здесь был трактир. Только скорее всего тут подавали не в благородных
рубиновых бокалах, а в простых оловянных кружках.
- Да, возможно... Но этот дом называли еще и по-другому - "У рыцаря".
- И это возможно. Хозяином наверняка был дворянин.
- Да, Шимон, рыцарь из Нойталя. Эти два названия, еще недавно
совершенно непонятные, приобретают теперь определенный смысл. Ведь в центре
фрески изображена чаша! Вы говорите, свадебная сцена... Лично я не уверен.
Если бы это было так, непонятно, зачем художнику понадобилось изображать
момент произнесения тоста. Свадьба и свадебный обряд имели другие символы.
Ну, например, обмен кольцами...
Наступила тиiина. Реставратор с удивлением уставился на старого пана.
- А вы не рассердитесь, маэстро, если до очередного появления комиссии
я попробую разработать свою собственную версию? Не думаю, что эта пара -
молодожены. Будь фреска веком старше, я мог бы предположить, что над
фигурами есть надпись, поясняющая, кто изображен на картине. Так делали в
средние века. Но фреска, как вы говорите, более поздняя, и потому никакой
надписи мы там не найдем.
- И никогда не узнаем, кого изображают эти две фигуры, - добавил Ян
Томан.
- Мне кажется, я знаю, - тихо сказал старый пан, поворачивая в иссохших
пальцах бокал, отбрасывающий кровавые блики. - Этот человек, которому
женщина подает чашу, без сомнения, рыцарь Тристан, наследник короны Лоонуа,
который никем не узнанный жил в Тинтажеле, замке своего дяди, корнуэльского
короля Марка. И он поехал в далекую Ирландию, чтобы заполучить для короля
златовласую невесту Изольду. То, что изображено на фреске, случилось, когда
его корабль возвращался к корнуэльским берегам: Тристана томила жажда, и
Изольда велела принести вино. Служанка Бранжьена по ошибке налила в кувшин
вместо вина любовное зелье, которое мать Изольды приготовила для будущего
мужа Изольды, старого короля Марка. Тристан вместе с Изольдой выпил этот
бокал, не подозревая, что пьет волшебный напиток любви, обрекая себя на
вечные муки. Все, что приключилось потом, - следствие этой ошибки. А
произошло многое, и легенда эта, как описывают ее нам бесчисленные поэты
древности, - печальна и жестока.
- Значит, любовь как грех, - восхищенно произнес реставратор.
- Скорее, любовь как ошибка, - шепнул Ян Томан.
- Любовь как судьба, - с улыбкой проговорил старый Хиле.
А потом они молча пили.

II

Всякое учреждение напоминает пчелиный улей. И дело вовсе не в
поэтическом образе трудолюбивого усердия, а скорее в беспрестанном жужжании,
в постоянном волнении: чем меньше сотрудники заняты делом, тем восторженнее
они обмениваются новостями. Они убеждены, что их касается абсолютно все: и