"Ростислав Марченко. Вторая жизнь " - читать интересную книгу автора

почти четверть всей добычи. В общественной жизни он исполнял обязанности
главы поселкового тинга, совмещая с обязанностями судьи.
Все остальные полноправные жители только сеяли и пахали в свободное от
убийств время. Тоже не без рабской помощи. Крестьянствующие рабы проживали
на хуторах близ поселка самостоятельно, на расчищенных при постройке пашнях.
Крепостничество во всей красе.
При постройке городка рабов было гораздо больше. Собственно, роды
желающих выселиться специально в поход за ними ходили. Избыток рабов
порубили после постройки, покидав головы в ров, как добрую примету, для
обеспечения неуязвимости городка. Нападать на нас пока никто не нападал,
иначе кроме увеличения количества костей во рву появились бы и черепа на
частоколе, что, согласно местной моде, придавало неповторимый шарм и колорит
местам обиталищ местных прямоходящих разумных. Особенно если городок старый
и для нападающих популярный.
Господская половина дома представляла собой зал - столовую, каморки -
мою и братьев, как взрослых, комнату обеих младших сестер, по малолетству
живущих вместе, две комнаты, занятые семьями рабов - домашних слуг и
несколько нежилых. Они были частично заняты всяким барахлом, включая готовые
доспехи и оружие, которые хранить за тыном было опрометчиво. Под домом
подвал с погребом, занятые продуктовыми запасами. Все это отапливалось тремя
печами, чего было достаточно из-за мягких, фактически отсутствующих зим.
Снега тут на равнине не знали.
Рабская была так же разделена на клети-комнаты рабов, слободских
кузнецов и их обслуги, которые из соображений безопасности в большинстве
своем за забором не ночевали. Так же из соображений безопасности домашние
слуги жили отдельно.
К дому примыкала конюшня/коровник/курятник на наших кур, коров и
лошадей. Их туда и увел молодой раб Ивар, один из упомянутых слуг, когда мы
въехали во двор. Рядом сруб кузни, объединенной с баней одной крышей. Из
живности в борге были еще собаки, но те жили с хозяевами.
После грозного рыка отца Харальд проводил меня до уже натопленной бани.
Несмотря на вернувшееся у меня головокружение, мы помылись. После чего он же
довел до моей каморки, где уже ждала мать с компотом и приготовленным к
использованию колдовским ганджубасом. Выпив кружку этой смеси, я мгновенно
отрубился.


* * *

Когда я проснулся, в доме происходила непонятная суета. Какой-то гомон,
мельтешение, бряканье, скрежет со всех сторон. Вставать не хотелось.
Совершенно не помнил, что мне снилось, но осталось стойкое ощущение, будто
снились кошмары. Поразмыслив, решил, что сие хороший знак.
Повалявшись под шкурой, встал. Одел лежащие на скамье напротив холщовые
рубаху и штаны, сунул ноги в тапки из медвежьей шкуры и, выйдя из комнаты,
поймал летящую по лестнице двенадцатилетнюю сестренку Хильду.
- Что за суета? Что происходит?
- Ты проснулся? О, как хорошо! Как отдохнул? - затараторила та.
Надо же, а женский пол и здесь в своем репертуаре, ничем от прежней
сестренки Олеськи не отличается. Осталось надеяться только, что сходство