"Эмил Манов. Галактическая баллада (нф роман)" - читать интересную книгу автора

организации и действует каким-то образом против режима. Его звали Морис де
Сен-Сансез, он преподавал рисование. Что касается меня, я был тайным
беспартийным гражданином, что также опасно для свободы, как и все
остальное. Явно же я состоял в Патриотической лиге Президента. Это
придавало мне в определенной степени ощущение безопасности. Кроме
обязанностей носить значок с образом Президента, прикрепленный к лацкану
пиджака, и присутствовать на литургиях во имя его долголетия и здоровья, я
располагал своим временем. Его мне хватало и для того, чтобы воспитывать
моего озорника Пьера в духе благочестия и лояльности к государству, в
результате чего, он, неизвестно почему, систематически писал на стенах
неприличные слова, затрагивающие как честь Президента, так и самой Восьмой
республики. Это было более чем странно, поскольку я себе не позволял в его
присутствии никаких восклицаний, кроме "мон дьо" и "мерд" - и то, когда
бывал в особенно добром расположении духа. В таких случаях Пьер мне
подмигивал не совсем почтительно, а моя прелестная Ан-Селестин прикладывала
палец к губам, после чего я замолкал.
Ан-Мари-Селестин имела право делать мне замечания. Каждое утро она
приносила мне кофе вместе с газетой "Виктуар", печатным органом самого
Президента. После того, как я прочитывал газету, она напоминала, что
следует вымыть руки. Впрочем, это делали все более или менее чистоплотные
граждане Франции, независимо от того, какую газету читали, поскольку и
остальные три, выходившие в ту эпоху, а именно "Орор", "Люмьер" и "Глуар"
различались от "Виктуара" только шрифтом. Ан-Мари помимо того напоминала
мне, что нельзя оглядываться на улицах, плевать в общественных местах,
ходить слишком быстро, или слишком медленно, пить что-либо другое кроме
святой воды из бутылок, на чьих этикетках изображена резиденция на
Шан-з-Элизе и прочее, потому что любое необдуманное действие приобретало
сомнительный политический смысл; так, например, слишком быстрая ходьба
рассматривалась как злонамеренная попытка избежать ответственности перед
ОТЕЧЕСТВОМ, а слишком медленная - как такое же злонамеренное желание
принять на себя эту ответственность и тому подобное. По этому поводу де
Сен-Сансез однажды нарисовал смешную марионетку, несчастного Буратино,
опутанного нитками, концы которых, вопреки естественным законам, торчали
вверх, и предложил нескольким коллегам в учительской придумать текст к
рисунку - за самый удачный текст он обещал бутылку мартеля. И представьте
себе, премию получил директор, отец Ивронь. Он случайно вошел в тот момент,
увидел рисунок и воскликнул: "А, вот - истинный француз". Добрый
францисканец быстро справился с содержанием бутылки, а мы тогда поняли, что
Сен-Сансез - тайный коммунист.
Я выслушивал советы жены и садился в свой серый "пежо". По пути к
коллежу я повторял про себя предстоящую лекцию о царствовании Асурбанипала
или нашего Короля-Солнце, подыскивая наиболее сдержанные и нейтральные
выражения, а также и моменты, когда бы с достаточным красноречием я мог
возвеличить современную Францию. Это было крайне необходимо, так как
однажды, в начале своей преподавательской деятельности, у меня случилась
неприятность: проходя среди парт и объясняя государственно-правовые основы
Ассиро-Вавилона, я, между прочим, отметил, что у вавилонцев был обычай
завивать бороды, но это НЕ БЫЛО ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ.
Тогда класс вскочил на ноги и воодушевленно заревел: "Слава
Навуходоносору! Да здравствует теократия!.." О, господи! Представьте себе