"Томас Манн. Непорядок и раннее горе (Новелла)" - читать интересную книгу автора

колени, чтобы рассказать, сколько он скушал, и в доказательство предъявить
тугой животик, а Лорхен - к "своему Абелю", совсем-совсем "ее" АбеЛю, как
и она совсем-совсем "его" Лорхен, потому что девочка чует и, блаженно
улыбаясь, впитывает в себя проникновенную и немного печальную, подобно
всякому глубокому чувству, нежность, какою отец обволакивает свою девочку,
и ту любовь, с какою он целует ее изящно вылепленную ручку или висок, где
так мило и трогательно просвечивает голубоватая жилка.
"Маленькие", без сомнения, походят друг на друга, но это скорее
неуловимо родственное сходство, усугубленное еще и тем, что их одинаково
одевают и причесывают; в то же время они разительно друг от друга
отличаются, как, впрочем, и положено мужчине и женщине. Он - ярко
выраженный маленький Адам, она - г"Ева. Что касается Байсера, то он словно
бы осознает свое мужское достоинство: и без того более крепкий, более
коренастый и плотно сбитый, чем сестренка, он утверждает свое
превосходство четырехлетнего мужчины всеми повадками, выражением лица,
тем, как он говорит, как расправляет плечи и держит руки на отлете, точно
молодой американец, а разговаривая, пренебрежительно кривит рот и
старается говорить грубоватым, "взрослым" голосом. Впрочем, вся эта
несокрушимая мужественность скорее зиждется на его воображении, чем на
действительной основе: рожденный и выкормленный в тревожные, смутные
времена, Байсер на самом деле наделен легко возбудимой, неустойчивой
нервной системой; он мучительно страдает от жизненных неурядиц, вспыльчив,
по малейшему пустяку приходит в отчаяние, заливаясь горючими слезами,
заходится от ярости и колотит ногами по полу, почему мать о нем печется с
особой нежностью. У него круглые и коричневые, как каштаны, глаза, которые
подчас чуть косят, так что, вероятно, ему вскоре придется надеть очки,
длинный носик и маленький рот. Нос и рот отцовские, что стало еще
очевиднее, когда профессор сбрил усы и бородку клинышком (бородку, право
же, нельзя было дольше сохранять, потому что даже человек науки рано или
поздно вынужден пойти навстречу требованиям современности). Профессор
держит на коленях свою Элеонорхен, маленькую Еву, более грациозную и
нежную, чем мальчик, и, отведя подальше руку с сигаретой, позволяет тонким
пальчикам теребить его очки, разделенные пополам стекла которых (для дали
и для чтения) каждый раз по-новому занимают воображение девочки.
В глубине души Корнелиус сознает, что жена поступает великодушнее,
отдавая предпочтение мальчику, ибо беспокойная мужественность Байсера,
вероятно, более достойна любви, чем ровная прелесть его дочурки. Но сердцу
не прикажешь, думает профессор, а его сердце отдано девочке раз и
навсегда, с того самого дня, как она вошла в его жизнь и он впервые ее
увидел. И теперь, стоит только ему взять Лорхен на руки, он вспоминает то
первое ощущение. Это было в залитой светом комнате женской клиники, где
через двенадцать лет после рождения старшего брата появилась на свет
Лорхен. Когда, ободренный улыбкой матери, он приблизился к стоявшей рядом
с большой кроватью кукольно нарядной кроватке и, бережно раздвинув
занавески, обнаружил покоившееся на подушках маленькое чудо, совершенное в
своей чистой и сладостной соразмерности, с ручками, тогда еще более
крохотными, чем теперь, но уже прелестными, с широко раскрытыми, еще
совсем синими, как небо, глазами, отражавшими сияние дня, - он мгновенно
почувствовал себя плененным, покоренным: это была любовь с первого взгляда
и навек. Чувство - нежданное и негаданное в свете разума - тотчас же