"Томас Манн. Тонио Креген (Новелла)" - читать интересную книгу автора

нею.
Тонио Крёгер смотрел на тех, кого он так страдальчески любил когдато,
на Ганса и Ингеборг. Он любил их обоих не в силу каких-то свойств, им
одним присущих, или их схожей манеры одеваться, - его пленяло в них
тождество расы, типа, принадлежность к одной и той же породе людей -
светлых, голубоглазых, белокурых, породе, вызывающей представление о
чистоте, неомраченном благодушии, веселости, простом и горделивом
целомудрии... Он видел их, видел, как Ганс, широкоплечий, узкобедрый, еще
более здоровый и стройный, чем в ту далекую пору, стоял там в своем
матросском костюме, видел, как Ингеборг, лукаво смеясь, по-особенному
подняла и закинула за голову руку, не слишком узкую, не слишком изящную
руку девочки-подростка, и при этом движении рукав соскользнул с ее локтя.
И вдруг тоска по родине с такой силой сдавила его грудь, что он
непроизвольно еще глубже попятился в.темноту, чтобы никто не заметил
нервного подергиванья его лица...
"Разве я забыл вас? - спрашивал он себя. - Нет, я никогда вас не
забывал! Ни тебя, Ганс, ни тебя, белокурая Инге! Ведь это для вас я
работал, и, когда мой труд вознаграждался рукоплесканиями, я потихоньку
оглядывался, нет ли среди рукоплещущих вас обоих...
Прочитал ли ты "Дон Карлоса", Ганс Гансен, как ты мне обещал у калитки?
Нет, не читай его! Я этого больше с тебя не спрашиваю. Что тебе до короля,
которыми плачет ет одиночества? Не надо, чтобы твои ясные глаза
туманились, подергивались сонной одурью от упорного чтения стихов и от
меланхолии... Быть таким, как ты! Начать все с начала, вырасти похожим на
тебя, честным, веселым и простодушным, надежным, добропорядочным, в ладу с
богом и людьми; быть любимым такими же чистыми сердцем счастливцами, взять
в жены тебя, Ингеборг Хольм, и иметь сына, такого, как ты, Ганс Гансен,
жить свободным от проклятья познания и творческих мук, -любить и
радоваться блаженной обыденности... Начать с начала. Но стоит ли? Это ни к
чему не приведет. Все будет, как было. Ведь иные сбиваются с пути только
потому" что для них верного пути не существует".
Музыка смолкла; в перерыве разносили закуски. Почтовый чиновник бегал
по залу, самолично обнося дам селедочным паштетом; перед Ингеборг он даже
опустился на одно колено, и она зарделась от удовольствия.
Между тем в зале заметили соглядатая за дверью; красные разгоряченные
лица оборачивались к нему с недоуменным, даже сердитым выражением, но он
упорно не двигался с места. Ингеборг и Ганс тоже почти одновременно
скользнули по нему глазами до того равнодушными, что это граничило уже с
презрением. И вдруг он почувствовал устремленный на него откуда-то
пристальный взгляд. Он обернулся, и глаза его тотчас же встретились с
теми, чей взгляд он почувствовал на себе. Неподалеку от него стояла
девушка с бледным узким и тонким лицом, на которое он уже раньше обратил
внимание. Она мало танцевала, - кавалеры не очень-то увивались вокруг нее,
- и со строго сжатыми губами одиноко сидела у стены.
И сейчас она тоже была одна, одетая в светлое, воздушное платье, как
другие девушки. Но сквозь прозрачную ткань просвечивали острые, слабые
плечи, а худая шея уходила в них так глубоко, что бедная девушка казалась
немного горбатой. Руки в ажурных митенках она держала у плоской груди и,
склонив голову, исподлобья глядела на Тонио Крёгера черными влажными
глазами. Он отвернулся...