"Томас Манн. Маленький господин Фридеман" - читать интересную книгу автора

госпожи фон Риннлинген обращен на него, он невольно повернул голову. Их
взгляды встретились, но она отнюдь не смутилась, не потупила взор, а без
тени замешательства продолжала внимательно разглядывать его, покуда,
побежденный, униженный, он сам не отвел глаза. Он побледнел еще сильнее,
странная, сладкая и жгучая ярость захлестнула его. Зазвучала музыка.
Перед концом действия случилось так, что веер выскользнул из рук
госпожи фон Риннлинген и упал на пол между ними. Оба нагнулись
одновременно, но она сама проворно схватила веер и с улыбкой, не лишенной
язвительности, промолвила:
- Благодарю вас.
Но в то короткое мгновение, когда их головы почти соприкоснулись, он
успел вдохнуть душистое тепло ее груди. Его лицо исказилось, а сердце
забилось так отвратительно-сильно и гулко, что у него перехватило
дыхание... Он отсидел еще с полминуты, затем отодвинул стул, тихо встал и
тихо вышел из ложи.


Он прошел по фойе, - вдогонку ему звучала музыка, - забрал на вешалке
свой цилиндр, светлое пальто, трость, спустился по лестнице, вышел на
улицу.
Был тихий теплый вечер. Серые островерхие дома, освещенные газовыми
фонарями, безмолвно вонзались в небо, где ясно и нежно теплились звезды.
Шаги редких прохожих гулко отдавались в тишине. Кто-то встретился,
поклонился ему, но он этого не видел. Он шагал понурив голову, его острая
высокая грудь содрогалась - так тяжело он дышал. Время от времени он тихо
говорил:
- Боже мой! Боже!
С отчаянием, со страхом наблюдал он за собой - его мироощущение, так
терпеливо взлелеянное, так нежно и мудро охраняемое, теперь было
уничтожено, сметено, изорвано в клочья. И тогда, не в силах превозмочь
чувство головокружительно-душного опьянения, томление, тоску, он
прислонился к фонарному столбу и трепетно шепнул:
- Герда!
Все тихо. Ни отклика, ни звука. Маленький господин Фридеман с трудом
овладел собою и двинулся дальше. Круто спускавшаяся к реке улица, на
которой стоял театр, осталась позади, теперь он вышел на главную улицу и
зашагал по направлению к северу, домой.
Как она взглянула на него! Как взглянула! Она вынудила его отвести
глаза. Укротила одним только взглядом. А ведь она женщина, а он мужчина! И
разве в ее карих, в ее странных глазах при этом не мелькнуло откровенно
веселое торжество? Он снова почувствовал, как его захлестывает близкое к
обмороку чувственное наслаждение ярости, но, вспомнив то мгновение, когда
их головы почти соприкоснулись, когда он вдыхал благоухание ее тела, он в
другой раз остановился, откинул назад свое горбатое туловище, втянул
сквозь зубы воздух и сам не свой, безнадежно, отчаянно прошептал:
- Боже мой! Боже!
И снова машинально зашагал вперед, сквозь душную тьму пустынных гулких
улиц, пока не оказался перед собственным домом. В сенях он минутку
помедлил, впивая прохладный, слегка затхлый воздух, затем ушел в свою
"контору".