"Томас Манн. Маленький господин Фридеман" - читать интересную книгу автора

воскресенье...
- В воскресенье, - сказали Генриетта и Фифи.
- Ты, конечно, тоже пойдешь, Иоганнес? - спросила Фридерика.
- Само собой разумеется, - сказала Фифи и вся заколыхалась.
Господин Фридеман, очевидно, не слышал вопроса Фридерики.
Отсутствующий, притихший, ел он свой суп. Казалось, он слышит какие-то
иные звуки, какие-то зловещие шорохи.


Назавтра в городском театре шел "Лоэнгрин". Съехалось все избранное
общество. Набитый до отказа маленький зрительный зал был полон
приглушенного говора, запаха газа и духов. Но как в партере, так и в
ярусах все бинокли были обращены на ложу номер тринадцать, первую справа
от сцены, ибо нынче вечером там появился господин фон Риннлинген вместе с
супругой, и любопытным горожанам наконец-то представился случай хорошенько
рассмотреть эту чету.
Когда маленький господин Фридеман в безупречном черном костюме и
ослепительно белой манишке, торчавшей на груди колом, вошел в свою ложу,
ложу номер тринадцать, первым его поползновением было улизнуть; рука
потянулась ко лбу, ноздри судорожно расширились. Потом он опустился на
свой стул, рядом с госпожой фон Риннлинген.
Покуда он усаживался, она, выпятив нижнюю губку, внимательно его
изучала, затем отвернулась и заговорила с мужем, стоявшим позади. Это был
высокий, широкий в плечах мужчина с торчащими кверху кончиками усов и
приветливым загорелым лицом.
Началась увертюра, госпожа фон Риннлинген склонилась над барьером ложи,
и господин Фридеман скользнул по ней торопливым жадным взглядом. Ее
светлое вечернее платье было слегка декольтировано, в отличие от туалетов
остальных дам. Широкие сборчатые рукава оставляли открытыми руки в
высоких, до локтя, белых перчатках. Сегодня она показалась ему довольно
полной, в прошлый раз свободный жакет несколько скрадывал пышность ее
форм. Она дышала глубоко и ровно, грудь мерно подымалась и опускалась,
сноп рыжих в золото волос тяжелым узлом спадал на затылок.
Господин Фридеман был бледен, много бледнее обычного. Маленькие
капельки пота выступили у него на лбу под прилизанными русыми волосами.
Госпожа фон Риннлинген стянула перчатку с левой руки, и эта округлая
матово-белая рука без колец и браслетов, украшенная только узором
нежно-голубых жилок, все время находилась перед его глазами. Он был не
волен в этом.
Скрипки пели, заливались медью охотничьи рога, вот зазвучал и голос
Тельрамунда, общее ликование царило в оркестре, а маленький господин
Фридеман сидел не шевелясь, бледный и притихший, глубоко втянув голову в
плечи, прижав к губам указательный палец левой руки, засунув правую за
борт сюртука.
Едва опустился занавес, госпожа фон Риннлинген поднялась и в
сопровождении мужа покинула ложу. Господин Фридеман видел это не глядя. Он
провел носовым платком по лбу, порывисто встал, дошел было до двери,
ведущей в коридор, но вернулся, сел на свое место, занял прежнее положение
и снова замер в неподвижности.
Но вот прозвенел звонок, соседи вернулись, и, почувствовав, что взгляд