"Генрих Манн. Зрелые годы короля Генриха IV " - читать интересную книгу автора

ее, а награжден ею все-таки незаслуженно.
И тут же выражение лица его изменилось, он повернулся на каблуках и
весьма игриво принял тех господ, что как раз входили к нему. То были лучшие
его сподвижники, нарядившиеся в новое платье.
- Молодец, де Ла Ну! - вскричал Генрих. - Рука железная, а переплыл
реку! Молодец, Рони! На вас драгоценности из хорошего дома, хоть и не из
вашего собственного, а уж сколько денег нашли и забрали вы в парижских
предместьях! Не сделать ли мне вас своим министром финансов, вместо
толстяка д'О?
Он огляделся, ему показалось, что они мало смеются.
- Ничего я так не боюсь, как людей невеселых. Это люди неверные.
Те молчали. Он по очереди всматривался в каждого, пока не угадал
всего. Тут ему кивнул его верный д'Обинье, сперва товарищ по плену, затем
боевой соратник, неизменно смелый, неизменно праведный и в стихах и в
делах. Этот испытанный друг кивнул и сказал:
- Сир! Так и есть. Насквозь промокший гонец прибыл, как раз когда мы
уже приоделись для приема.
Страх охватил Генриха. Он дал ему утихнуть. Только вполне овладев
голосом, он весело ответил старому другу:
- Что поделаешь, Агриппа, военная удача переменчива. Послы воротились.
Но они еще передумают, ибо скоро я дам новое сражение.
За дверьми послышался сильный шум. Они распахнулись; между двух
стражей появился, запыхавшись, не в силах вымолвить ни слова, насквозь
промокший гонец. Его усадили и дали ему напиться.
- Это уже другой, - заметил Агриппа д'Обинье.
Наконец тот заговорил:
- Через полчаса послы будут здесь.
Генрих как услышал-схватился за сердце.
- Теперь я заставлю их ждать до завтра. - И вслед за тем поспешно
удалился.
За ночь свершилось чудо, и ноябрь превратился в май. С юга повеял
теплый ветер, разогнал все тучи, небо простерлось светло и широко над
парком Турского замка, над рекой, медленно и вольно протекавшей вдоль
полей, посреди королевства. Стройные березы стояли почти оголенные; из
замка видно было, как причаливают корабли, на которых переправлялись послы.
Их поселили в загородных домах на том берегу. У окон первого этажа, вровень
с землей, расположился двор, кавалеры и дамы, разряженные так богато, как
только могли или считали подобающим. Роклор оказался всех изящней. У
Агриппы были самые большие перья, Фронтенак соревновался с Рони. У
последнего на шляпе и воротнике было больше драгоценностей, чем на платьях
дам. Но лицо его, молодое и гладкое, выражало ту же умную
сосредоточенность, что и обычно. Появилась сестра короля, сразу же показав
себя прекраснейшей из дам. На высоком воротнике из кружев и алмазов
покоилась ее изящная белокурая головка; лицо дамы, по-придворному чопорное,
все же обнаруживало внутреннюю ребячливость, которую не стирает ничто. Она
была еще на пороге, когда ее тканное золотом покрывало зацепилось за
что-то. Или, быть может, хромая нога подвела ее? Весь двор выстроился
шпалерами на пути принцессы. Тут она видит, как в противоположную дверь
входит король, ее брат. Короткий радостный вскрик, она забыла о себе, она
без малейшего труда пробегает "несколько шагов.