"Генрих Манн. Зрелые годы короля Генриха IV " - читать интересную книгу автора

достоинством нести старческие немощи и отодвигать конец, она держит лучших
наблюдателей при всех дворах и упорно читает, читает донесения: вдруг она
встрепенулась, она действует, Венеция бросает вызов всемирной державе, она
воздает почести вам, после вашей победы над всемирной державой. Как же
велика, значит, ваша победа!
- Я поразмыслил над своей победой. Победа, господин де Морней, - начал
Генрих, запнулся и, прежде чем продолжать, быстро прошелся взад и вперед по
каменной зале Турского замка.
Товарищ его юношеских лет следил за ним глазами и в который раз решал,
что правильно выбрал себе государя. Этот одному только богу воздает хвалу
за свою победу! Непреклонный протестант снял шляпу при этой мысли.
Так стоял он, сорокалетний человек в темной одежде; шею, по обычаю его
единоверцев, окружал скромный белый отложной воротник, нижняя часть лица у
него была сократовская, лоб высокий, необыкновенно гладкий и восприимчивый
ко всяческому свету.
- Морней! - Генрих остановился перед ним. - Победа стала не та, что
прежде. Оба мы знавали ее иной.
- Сир! - возразил посол ясно и невозмутимо. - В прежнем вашем звании
короля Наваррского вы вразумили несколько злонравных городов, которые были
непокорны вам. Десять лет трудов и усилий - ив итоге одно значительное
сражение; после этого крылатая молва - Фама достаточно прославила вас,
чтобы вы сделались наследником французской короны. Король Франции, каковым
вы стали теперь, будет менее кропотливо бороться, более величаво побеждать,
и молве придется в его честь живее взмахивать крылами.
- Если бы разница была только в этом! Морней, после той моей победы,
ради которой венецианцы едут сюда, я осадил Париж и ушел ни с чем. Разве
венецианцы этого не знают?
- До Венеции далеко, и они уже были в пути.
- Они могли воротиться. Ведь они люди умные. Им ли не понять, что
значит, когда королю приходится осаждать собственную столицу, и притом
тщетно. Поубивал, пограбил - и ушел, заглянув с колокольни в город и
испугавшись какого-то монаха.
- Превратности военной удачи, сир.
- Так мы это объясняем. Но что это на самом деле? В то время как я
охранял одни ворота, Майенн вступил в другие. Переправился через мост,
который по моему приказу должны были снести, но не снесли. Вот что такое
военная удача. У меня есть подозрение: когда побеждаю я, о ней можно
сказать то же самое.
- Дело рук человеческих, сир.
- Все равно, есть же полководцы... - Генрих осекся, он вспомнил
полководца по имени Парма, как гласит молва о его мастерстве, тот не
полагался на военную удачу и не отговаривался тем, что все дело рук
человеческих. - Морней! - воскликнул Генрих и встряхнул своего советчика.
Ответь мне! Могу я побеждать? Мое призвание - спасти это королевство; но
спокойнее был мой дух, когда никто еще не ехал сюда воздавать мне почести
прежде времени.
- Венеции угодно считать, что вы победили, сир. Она не вернула бы
своих послов, даже если бы ваше войско пришло в полное расстройство.
Генрих сказал:
- Итак, мне дано познать, что слава - одно недоразумение. Я заслужил