"Генрих Манн. Голова (Трилогия "Империя", Книга 3) [И]" - читать интересную книгу автора

Куршмида. Церемонно, с выразительной мимикой осведомился он у графа Ланна о
самочувствии его отца. Знаком ли он с ним? "По его деяниям, - сказал он
звучно и в нос, затем повернулся к богачу Пильцу, о миллионах которого тоже
слышал. - Мыло вашего папаши дорожает. Что бы это значило?" - заметил он и
тотчас обратил внимание обоих художников на то, что за соседним столом явно
интересуются их прославленными физиономиями.
- Все в порядке, - сказал он, поднимая брови. На актера Куршмида,
который упорно разглядывал его, он не обратил внимания. - Теперь поговорим о
нас с тобой, - объявил он и чокнулся с Мангольфом. Пил он обстоятельно, с
причмокиванием и в особо мужественной позе. Где он научился так лебезить?
Неужели он не понимает, что это смешно? Мангольф с тревогой заметил, что оба
художника уже рисуют на него карикатуры: рыжеватая раздвоенная бородка,
которую он отрастил, сверкающие черные глаза, волевая складка в углах губ, -
а в целом все же только лицо полукарлика, который силится казаться выше.
Совершив возлияние, Терра еще раз поднял стакан, приветствуя друга,
потом бережно отставил его и спросил, неожиданно проявляя радость свидания:
- Как же ты развлекался все эти годы, милый Вольф?
- Если считать это выражение подходящим, то, по-видимому, у тебя
найдется больше, о чем порассказать, - ответил Мангольф.
- Я не развлекался, - сказал Терра и на весь зал добавил: - Я
компрометировал себя.
- Ты возвел это в профессию?
- Что же еще на этом свете делать молодому лоботрясу, если только он
родился не слабоумным, как не компрометировать себя? - И обращаясь к
Куршмиду: - Мы видимся не впервые, милостивый государь.
- Весьма возможно. - Куршмид обменялся с Мангольфом озабоченным
взглядом.
Терра перехватил этот взгляд, после чего, радуясь предстоящему
развлечению, обратился к богачу Пильцу:
- И с вами мы знакомы. Молодая девица, которую вы в закоулке, позади
ярмарочных балаганов, заверяли в своем преклонении, вполне заслуживает его,
клянусь честью. Кожа у нее такая ослепительная, что змея, которой эта девица
себя обвивает по долгу службы, не может соперничать с ней в блеске. Надеюсь,
грязные ногти у женщины вам не мешают?
Богач деловито подтвердил, что не мешают. Граф Ланна спросил небрежно:
- Вы подвизаетесь в варьете, господин..?
- Терра. - И запинаясь: - Вы льстите мне, господин граф. Правда, я
испробовал немало профессий...
Даже художники перестали подсмеиваться, заметив, как безоружен этот
человек, когда кто-нибудь осадит его. Но Терра уже оправился. Ланна избегал
встречаться с ним взглядом, - впрочем, трудно было сказать, куда устремлены
глаза молодого аристократа, тусклые глаза с отливом полудрагоценных камней.
Поэтому Терра переводил взгляд с Ланна на Мангольфа; он начал торжественно:
- Высокочтимый господин граф! Ваш высокочтимый отец...
- Зачем вы беспрерывно поминаете моего отца? - Аристократ поежился от
такой неделикатности, как в ознобе.
- ...несомненно позаботится о вашей карьере в качестве государственного
деятеля. - И приглушенно, но четко: - Ведь граф скоро будет министром.
Молодой Ланна вздрогнул, услышав, как оглашают строго оберегаемую
семейную тайну. Он поспешил выяснить, слышал ли Мангольф. У Мангольфа был