"Генрих Манн. Бедные (Трилогия "Империя", Книга 2)" - читать интересную книгу автора

"Он боится меня", - говорил себе Бальрих, и это доставляло ему радость.
Бальрих чувствовал, что тот, кто готов к смерти, знает и может гораздо
больше, чем эти разбогатевшие разбойники. Он жил теперь как бы двойной
жизнью, и ему ничего не стоило сыграть с ними злую шутку. Забравшись в
кусты, он стремительно рванулся вперед, так что затрещали ветки, и глухо
ухнул, словно какое-то фантастическое чудовище.
Геслинг спрятался за стволом дерева, а Бук только остановился и в
замешательстве прищелкнул пальцами.
Потом они двинулись дальше, продолжая разговаривать. Но Бальрих тщетно
напрягал слух, теплый ветерок большую часть слов относил в сторону. Одно
было ясно Бальриху: Геслинг бранил зятя, как последнего поденщика. Он
упрекал его за эту ночную прогулку в такую темень; народ избаловался, ходить
становится все опаснее; а свои тайны они могли бы обсудить и в другом
месте... Какие тайны? Бук говорил о них очень тихо. Но Геслинг тем громче
напомнил ему про деньги, которые Бук получает от него за ведение тяжб и
судебных процессов.
- Такие дела я вести отказываюсь! - вдруг воскликнул Бук, после чего
разговор на некоторое время замолк. Бальрих крался еще тише, чувствуя, что
постепенно его мысли проясняются. Как он попал сюда? Что ему здесь надо?
Какой знак был ему подан судьбой? У этих господ своя жизнь, ничего мы про
них не знаем. Может быть, то, что я забрал себе в голову, всего лишь бредни
старика Геллерта? Или все это мне приснилось?..
А тем временем Бук и Геслинг продолжали пререкаться, между ними
разгоралась ссора. Геслинг назвал зятя фантазером, он-де защищал на суде
тех, кто был виновен в оскорблении его императорского величества. Он-де
истинный сын и последыш мятежников сорок восьмого года. А за перемену
убеждений Геслинг заплатил ему тем, что выдал за него свою сестру. Поэтому
Бук уже не имеет права ни на сопротивление, ни на свою легковесную иронию,
которая может когда-нибудь поставит под угрозу их дружбу и их совместную
жизнь на вилле "Вершина". Бук в ответ заговорил о бессовестных махинациях,
интригах и о каком-то ужасном конце, а кто будет расплачиваться за все это?
- Только не мы! - воскликнул Геслинг и рассмеялся.
- Нет, все мы! - гневно возразил Бук. Но Геслинг напомнил о его
огромных долгах, и Бук притих.
Бальрих, кравшийся за ними, чувствовал себя опутанным сетями этого
ночного заговора, - и кто знает, скольких жизней может стоить коварная
сделка этих двух буржуа, действовавших заодно и вместе с тем ненавидевших
друг друга! Ведь объединяются они только против нас; а в своей среде готовы
съесть один другого. И нам надо поступать с ними так же, как поступают с
нами они. Мужайся! Ты видишь, как жалки эти люди, как они боятся и себя и
нас, когда наступает ночь и их солдаты спят. Нападай! Есть у тебя оружие
против них, хоть самое плохое, - не стыдись! И Бальрих опять подумал про
Бука: "Он какой-то жалкий..." Но он слабее, вот и берись сначала за него!
Запугивания, вымогательство - все средства хороши, когда имеешь дело с
бандой преступников.
Уже видны были фонари предместья, Геслинг осмелел.
- Можешь не утруждать себя, я дойду и один, - заявил он зятю, и Бук,
приподняв шляпу, повернул обратно.
Бальрих бросился туда, где было потемнее, пригнул ветви деревьев и,
заслонившись ими, стал ждать. Томительно долго тянулось время, пока,