"Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Из далекого прошлого. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

детской душе просыпалась, росла и назревала таинственная тяга именно на
запад. Кстати, наша угловая комната, носившая название чайной, хотя в ней и
не пили чая, выходила окном на запад и заключала в себе заветный ключ к
этому западу, и я даже сейчас думаю о ней, как думают о живом человеке, с
которым связаны дорогие воспоминания.
Душой этой чайной, если можно так выразиться, являлся книжный шкаф. В
нем, как в электрической батарее, сосредоточилась неиссякаемая,
таинственная могучая сила, вызвавшая первое брожение детских мыслей. И этот
шкаф мне кажется тоже живым существом. Его появление у нас составляло целое
событие.
Мой отец, небогатый заводский священник, страстно любил книги и
затрачивал на них последние гроши. Но ведь для книг нужен шкаф, а это вещь
слишком дорогая, да, кроме того, в нашем маленьком заводе не было и такого
столяра, который сумел бы его сделать. Пришлось шкаф заказать в соседнем
Тагильском заводе, составлявшем главный центр округа Демидовских заводов.
Когда шкаф был сделан, его нужно было привезти, а это тоже дело нелегкое.
Помню, как мы ждали несколько недель, прежде чем подвернулась подходящая
оказия. Его привезли зимой, вечером, в порожнем угольном коробе. Это было
уже настоящее торжество. В детстве я не знал другой вещи более красивой.
Представьте себе две тумбы, на них письменный стол, на нем две маленьких
тумбы, а на них уже самый шкаф с стеклянными дверками. Выкрашен он был в
коричневую краску и покрыт лаком, который, к общему нашему огорчению, скоро
растрескался и облупился благодаря плутовству мастера, пожалевшего масла на
краску. Но этот недостаток нисколько не мешал нашему книжному шкафу быть
самой замечательной вещью в свете, - особенно когда на его полках
разместились переплетенные томики сочинений Гоголя, Карамзина, Некрасова,
Кольцова, Пушкина и многих других авторов.
- Это наши лучшие друзья, - любил повторять отец, указывая на книги. -
И какие дорогие друзья... Нужно только подумать, сколько нужно ума, таланта
и знаний, чтобы написать книгу. Потом ее нужно издать, потом она должна
сделать далекий-далекий путь, пока попадет к нам на Урал. Каждая книга
пройдет через тысячи рук, прежде чем встанет на полочку нашего шкафа.
Все это происходило в самом конце пятидесятых годов, когда в уральской
глуши не было еще и помину о железных дорогах и телеграфах, а почта
приходила с оказией. Не было тогда самых простых удобств, которых мы сейчас
даже не замечаем, как, например, самая обыкновенная керосиновая лампа. По
вечерам сидели с сальными свечами, которые нужно было постоянно "снимать",
то есть снимать нагар со светильни. Счет шел еще на ассигнации, и тридцать
копеек считались за рубль пять копеек. Самовары и ситцы составляли
привилегию только богатых людей. Газеты назывались ведомостями,
иллюстрированные издания почти отсутствовали, за исключением двух-трех, да
и то с такими аляповатыми картинками, каких не решатся сейчас поместить в
самых дешевых книжонках. Одним словом, книга еще не представляла
необходимой части ежедневного обихода, а некоторую редкость и известную
роскошь.


III

Как все это было давно и вместе с тем точно все было вчера.