"Андре Мальро. Королевская дорога [1.08.06] Перевод с франц. Н.А.Световидовой, 1992 Роман" - читать интересную книгу автораего губах, на кончике сигареты, словно позолоченном. Клод чувствовал, как
мысли его постепенно смыкаются со словом, они были похожи на тихо плывущую лодку с гребцами, одновременно взмахивающими вёслами, на которых отражаются корабельные огни. - Что вы хотите этим сказать? - Когда-нибудь вы сами поймёте... сомалийские бордели полны неожиданностей... Клоду знакома была эта злобная ирония, с которой человек говорит обычно только о себе или о своей судьбе. - Полны неожиданностей, - повторил Перкен. "Каких?" - задавался вопросом Клод. Перед глазами его снова вставали световые пятна керосиновых ламп, облепленных насекомыми, девушки с прямыми носами, в их облике не было ничего, что соответствовало бы понятию, которое вкладывалось в слово "негритоска", если не считать ослепительных белков глаз, отделявших зрачок от тёмной кожи; покорные флейте слепца, они двигались по кругу, и каждая в исступлении хлопала по чересчур крупному заду той, что шла впереди. Но вот внезапно их круг распался; слив свой голос с особо чувственной нотой флейты, они замерли на мгновение с закрытыми глазами, головы и плечи оставались неподвижными, а сковывавшему их напряжению они давали выход, без конца заставляя вибрировать крепкие мускулы своих бёдер и торчащей груди, в свете керосиновой лампы пот лишь подчеркивал эту трепетную дрожь... Хозяйка подтолкнула к Перкену совсем юную девушку, та улыбалась. - Нет, - сказал он, - вон ту, другую. У той по крайней мере это, похоже, не вызывает восторга. Сиам [1] возлагал на него в отношении непокорных племён, о его деятельности в краю чамов [2] и лаосских походах, о его своеобразных взаимоотношениях с правительством Бангкока, то добросердечных, то угрожающих; о той неистовой любви, какой окружали его когда-то, преклоняясь перед его могуществом, перед его необъятной властью, над которой он не терпел никакого контроля, о его закате, его эротизме; между тем здесь, на пароходе, ему не было бы отбоя от женщин, если бы он не оборонялся от них. "Что-то такое, конечно, есть, но это не садизм..." Перкен откинул голову на спинку шезлонга: на маску несгибаемого консула, застывшую, как оскал зверя, упал яркий свет, её суровость подчеркивалась тенью глазных орбит и носа. Дым от его сигареты, поднимаясь вверх, терялся в непроглядной ночной тьме. Слово "садизм", застрявшее в сознании Клода, вызвало к жизни одно воспоминание. - Однажды в Париже меня привели в какой-то жалкий борделишко. В гостиной находилась одна-единственная женщина, она была привязана к лежаку верёвками с поднятой юбкой, вид глупейший... - Кверху передом или задом? - Задом. А вокруг - шесть или семь типов: самые заурядные обыватели при галстучках, в пиджаках из альпака (дело было летом; правда, жара стояла не такая, как здесь...), глаза у них выпучены, щёки пунцовые, и каждый из кожи вон лезет, всеми силами стараясь показать, что пришёл поразвлечься... Они подходили к женщине, один за другим, хлопали её по заднице - причём только по разу - расплачивались и уходили либо поднимались на второй |
|
|