"Владимир Малов. Я - шерристянин" - читать интересную книгу автора

Миши. Ведь кое-кто, пожалуй, неминуемо сможет предположить, что в конце
концов Миша действительно махнул на зачет рукой и, понадеявшись неизвестно
на что, отправился в какое-либо увеселительное место - в кино, в цирк, на
эстрадный концерт, - чтобы легкомысленными развлечениями вытеснить из души
угрызения совести, если они только были...
Нет, упорно и добросовестно Миша Стерженьков овладевал знаниями,
положительно проявлял себя в теории и в практике разнообразных дисциплин,
целеустремленно окончил первый курс и уже начал сдавать экзамены за второй,
в зачетке его почти исключительно были четверки и пятерки. Что же касается
теории техники толкания ядра - она была единственным предметом, с которым у
Миши обстояло неважно, бывает ведь так...
Много ближе к истине оказался бы тот, кто предположил бы, что,
энергично растерев себя жестким полотенцем и выйдя из ванной, позанимавшись
немного с гантелями и гирями, потолкав штангу, Миша вновь вернулся к
письменному столу и, обретя, как говорят спортсмены, второе дыхание, одолел
в конце концов оставшиеся страницы теории. Да, так, без сомнения, поступил
бы юный спортсмен... если бы не одно обстоятельство, исключительно важное
для дальнейшего развития событий. Дом, в котором получила недавно новую
квартиру семья Стерженьковых - Иннокентий Иванович, старший экскурсовод
Музея художественной вышивки, Алевтина Игоревна, водитель самосвала
грузоподъемностью в сорок тонн, Таня и Миша, - расположен был на городской
окраине, возле густого лесопарка, в котором протекала река Москва. Короче,
Миша Стерженьков принял еще лучшее решение: взять с собой учебник и
позаниматься где-нибудь в тихом и укромном лесном уголке).
Повеселев, он вышел из ванной и заглянул в комнату младшей сестры,
чтобы сделать ей строгое внушение о том, что надо не петь, а готовиться к
предстоящему экзамену по исландскому фольклору. (В ответ, увы, Стерженькова
Татьяна показала старшему брату язык, и с большим трудом он сдержался, чтобы
не применить меру физического воздействия.)
Потом крепкие, тренированные ноги легко спустили Мишу по лестнице до
первого этажа, и он ступил на асфальт, слегка даже пружинящий от июньской
жары.
Лес, начинавшийся сразу же за домом, манил тропинками, уходящими к
реке, и Стерженьков, сжимая под мышкой учебник, углубился в чащу.
Настроение его менялось, душа вновь наполнялась энергией, привычной
спортивной упругостью. Предмет уже не казался ему таким трудным, с ним, без
сомнения, можно было справиться, как и с любым другим.
Изредка Миша совершал короткие, хлесткие рывки метров на
тридцать-сорок. Затем тропинка стремительно полетела вниз, к ленте реки, и
Миша, мигом раздевшись на берегу, с наслаждением ступил в воду и мощно
поплыл навстречу речному трамвайчику, поочередно меняя кроль, брасс,
баттерфляй, переворачиваясь на бок, на спину.
Выйдя снова на берег, Миша тут же, рядом, выбрал тенистое место, лег на
траву и углубился в учебник с силами, которых еще полчаса назад даже не
подозревал в себе...
Да, в лесу учебный процесс пошел не в пример легче, решение, принятое
юным спортсменом, оказалось абсолютно правильным. Миша перекидывал страницы
учебника и за страницами словно бы воочию видел коротенькую фигуру
преподавателя теории техники толкания Ивана Васильевича Петрова, смешно
прыгавшего у доски, на которой он рисовал оптимальные траектории для полета