"Лео Малле. Смерть ростовщика ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

довелось узнать.
Госпожа Жакье захлебнулась от возмущения:
- На проходимца! Знаете ли, сударь...
Какая ей была разница, как выглядел, проходимцем или нет, любовник
дочери? Жан Марёй вздохнул:
- Эти соблазнители... - Словарный запас соответствовал внешности, -
всегда похожи на проходимцев. По крайней мере, видимо, так кажется с другой
стороны баррикад.
Он поигрывал парижским сувениром, валявшимся на столе. Обнаженной
танцовщицей. Точной копией той, что прикончила Кабироля, но из меди.
- А потом, я так привык видеть одних проходимцев вокруг, что задаюсь
вопросом, существуют ли еще нормальные люди.
Я остановил его болтовню:
- Позволите одно слово, сударь?
- Прошу вас, господин... господин?
- Бурма. Нестор Бурма. Частный детектив. Он подскочил:
- Детектив?.. Ах да! Понимаю!
Грустная улыбка рогоносца, не ставшего мужем, вернулась на его губы. Он
обернулся к госпоже Жакье:
- Надеюсь, в ваши намерения не входит преследовать меня с помощью
частного детектива из-за разрыва помолвки. Я...
- Ни о чем подобном нет речи, - оборвал я его. - Все разорвано. Ладно.
Лично мне плевать. Но госпожа Жакье вообразила, будто все произошло по моей
вине...
- Нет, не по вашей.
- Очень хорошо. Вот и все. Ну, почти... Потому что, перед тем вы
позволили себе оскорбительное замечание, которое я не могу так оставить. Я
понимаю, что вы разгневаны, и не понимаю, почему защищаю мадемуазель Ларшо,
но уж таков я есть. У мадемуазель Ларшо не много любовников. Одного вполне
хватает.
- Более чем... - натянуто признал он. - Я извиняюсь за эти нелюбезные
слова. Но вы понимаете, все это...
- Да, крайне неприятно.
- Так что, если нам нечего больше сказать друг другу...
Он проводил нас до двери в кабинет, холодный, как родной край его
низкопробных пингвинчиков.
- Ну вот, - заметил я госпоже Жакье, очутившись на улице Пастурель. -
Надеюсь, вы удостоверились.
- Да, - ответила она, - Ах! Что за девушка! Что за девушка!
- Я должен ее повидать. И умоляю, не повторяйте мне, что это будет
крайне неприятно.


* * *

Итак, отныне к чертям респектабельность? Одетт приняла меня в спальне,
лежа в кровати, и в отсутствие матушки, отправившейся нюхать соли. Она в
этом весьма нуждалась. Слегка помятое лицо - усталость придавала ему
патетическую красоту - покоилось на подушке, окруженное беспорядочной волной
золотых волос. Обведенные темными кругами глаза лихорадочно блестели. Нос