"Лео Малле. Смерть ростовщика ("Нестор Бюрма") " - читать интересную книгу автора

- И вы утешаете Одетт?
- Что вы подразумеваете под этими словами? Чертова историческая
обстановка! Из-за нее я начинаю выражаться языком XVII столетия!
- Прошу вас, не смейтесь надо мной. Вы прекрасно понимаете.
- Не уверен. Вы хотите сказать... что я с ней сплю? Это уже прозвучало
менее элегантно, чем предыдущая фраза, но все же лучше, чем "трахаться" или
другое равнозначное выражение.
- А это не так?
- О господи, нет! - я защищался с живостью, пожалуй, даже
оскорбительной для прекрасной блондинки, она не была наигранной, меня
"завели" подозрения ее матери. - Господи, нет! Почему вы так решили?..
Она не ответила. Я продолжал:
- В этом и состояло ваше беспокойство?
- Да.
- Оно безосновательно, уверяю вас.
Она устало пожала плечами и выпустила мою руку.
- Вероятно, я поздновато забеспокоилась, - признала она. - Вы
клянетесь, ч, то...
- Клянусь.
Она вздохнула. Не убежденная ни на грош. Голос мой звучал искренне (еще
бы!), но кроме искренности в голосе мне представить было нечего. Ей этого
явно было недостаточно. Но, черт возьми, не к врачу же обращаться за
подтверждением! Врачебный осмотр ничего не решит. Девственники в деле не
участвовали.
- Не будем возвращаться к прошлому, - продолжала госпожа Жакье словно
про себя, - но я еще могу предупредить будущее. Моя мастерская не то чтобы
процветает. Одетт почти ничего не останется после меня. Она обручена с одним
из самых богатых наследников Марэ, сыном владельца производства игрушек с
сюрпризами...
У нее вырвался короткий болезненный надломленный смешок:
- Похоже на бред сумасшедшего. Впрочем, как вы говорите... нет дурацких
профессий.
Я поддакнул.
- Нельзя допустить, чтобы Одетт неосторожно скомпрометировала себя,
поставив под сомнения возможность этого брака. Жак довольно ревнив... Увидев
вас только что вместе высаживающимися из такси... Я не сразу осмыслила
опасность, я вообще легкомысленна, но... мало-помалу...
Легкомысленна? Конечно. Что не исключает материнских чувств. Тягостное
зрелище представляла собой эта женщина, накрашенная словно на маскарад,
портящая себе кровь из-за будущего дочери и с трогательным бесстыдством
обнажавшая передо мной душу. Я уцепился за аргумент, показавшийся мне
неотразимым:
- В этом не было ничего такого, что оправдало бы ваши подозрения.
Напротив. Будь что-нибудь между мной и вашей дочерью, я не стал бы
сопровождать ее!
Довод вроде бы подействовал. Тем не менее она заметила:
- Вы остановили машину далеко от дома.
- Из-за пробки...
Мне надоело защищаться. Я не адвокат.
- Поверьте мне, сударыня, - решительно заявил я. - Мадемуазель Ларшо не