"Олег Малахов. Inanity" - читать интересную книгу автора

неужели он явится причиной моего смешения с его гнилостью... Неужели мое
тело также будет разлагаться в этом лесу, где когда-то я собирала грибы и
наблюдала за игрой белок? Но да, это испытание. А если это испытание, значит
есть решение, есть то великое действие, которое судьба предначертала мне
исполнить. Если я беспомощна и не могу противостоять насилию, то следует
изнасиловать ситуацию, превратить ее в пытку для насильников. У меня
красивое тело, и они хотят его. У меня молодой организм, и их он
завораживает. Но насколько решимость их непоколебима. Я бросилась в грязь
ближайшей канавы. Искупалась в ней. Сорвала одежду с себя. Измазала грязью
волосы. Набрала нечистот в рот, зубы стали ядовито зеленого цвета. С моей
груди грязь стекала, и еще белела кожа, выделялись соски, как
соблазнительные орешки. Я рвала крапиву и хлестала груди свои до крови. Под
руки попадались пиявки, и я вдавливала их в свое тело, которое начинало
покрываться волдырями. Меня вырвало несколько раз, из рта текла зловонная
грязь, мне все более противнее становилась я сама. Мое тело кровоточило.
Кожа лопалась, вагина постепенно наполнилась грязью, ее облепили мокрицы,
когда я расставила ноги. Потом я забылась на мгновение, а через мгновение
уже собачья морда обнюхивала меня и, морщась, отстранялась от моего тела.
Какие-то нервные и раздраженные фразы окружали меня, ругательства сыпались
на месиво, в которое погрузилось мое тело. До рассвета оставалось немного
времени. Утро обязательно должно было быть чистым и свежим. Я лежала
нетронутой. Скоро начались утренние песнопения заботливых птиц. Одна птичка
села на кончик моего носика, и запела красивее всех остальных. Так я
избежала насилия, и соединилась с природой.

На празднике, который проходил в кабаре, где должны были быть все те, с
кем ОН так часто проводил свое время, и о ком постоянно мне рассказывал, все
должно было быть сюрпризом. Он так говорил, и настраивал меня. Я боялась
чего-то. Наверное, этой неопределенности. Его загадочности, походившей
больше на запугивание. Он говорил о чем-то очень невнятно. Бормотал слова о
каком-то выборе, о необходимости. Я лишь отрывками усваивала его
нечленораздельные размышления вслух. Выбор, необходимость. Он уже превратил
меня в часть себя, вернее полностью поработил все то, что когда-то можно
было назвать мной. ядом с ним была лишь маска, тело, которое просвечивалось,
если рядом был он, - тела не было видно, а слова, вылетавшие из уст моих,
смешивались с уличной словесной кашей. Я часто не помнила имени, которым
одарили меня родители. Но я шла за ним. И я подчинялась ему. Кто, как не он.
Мне уже все равно. Себя найти мне не удалось, а может, именно, он и нашел
меня, и помог найти себя мне. Может быть, то, что произошло со мной,
происходит со всеми, кто находит себя?

В тот вечер он кричал на меня, вернее, внутрь меня, скрежетал зубами,
размахивал руками, винил и корил себя, глаза, разбросанные, ни о чем не
говорили, будто затухали, чудовищное стремление их подбирать и соединять с
телом нарушались его криком:
Я же клялся себе, что не стану таким, не застряну в мире обязательств и
беспричинного подчинения. Я постоянно вскрывал пороки этого мира и всех его
общественных строев, всех тех, кто идет строем. Обрушивался на
тошнотворность закабаляющей честь и смелость человека системы законов. А
сам... Я плевал в лица жадных работодателей, ненавистников отдельных рас и