"Олег Маков, Вячеслав Миронов. Не моя война (не оконч.)" - читать интересную книгу автора

Пришел особист Коля Мироненко. Мы ему объяснили, в чем дело. Он лишь
молча приложился к стакану коньяком, махнул обреченно рукой и ушел.
После того как все сгорело, мы составили акт об уничтожении техники и
документации, ключевой документации, шифров. Акт составили в семи
экземплярах, по числу присутствующих. Все подписали его. Каждый взял по
экземпляру. Хоть мы и обозначили, что все это было сделано под угрозой
захвата аппаратуры и документации противником, но кто его знает, что потом
будет с нами.
Во время боевых действий в Афганистане был случай, когда самолет Ан-26
заблудился и сел на территории Пакистана, вернее его уже посадили насильно.
Сутки держали оборону, не выходили из самолета, потом был штурм, никого не
убили. Но там были комплекты ЗАС аппаратуры и ключевая документация. И за
сутки никто не предпринял попытки уничтожить блоки и ключевую документацию.
Потом самолет вернули в целости и сохранности, за маленьким исключением. Не
было ЗАС аппаратуры и ключевой документации. После возвращения на Родину
командир корабля и связист пошли под трибунал: не за то, что они заблудились
и посадили самолет на территории чужого государства, а за то, что ЗАС и
ключи к ней попали к противнику.
Технику вывезли. Из штаба армии что-то грозили, но никто не приехал.
После этого командир полка был переведен к новому месту службы в Москву.
Особист Мироненко пытался его оттуда достать, писал какие-то бумаги. Не
получилось. Потом сам поехал в Москву. Там его убили. За командиром,
говорят, местные тоже охотятся. Много пообещал, много взял, мало сделал.
Может, тоже убьют. Каждому свое. Он знал, в какие игры ввязывается.


-3-


Семьи мы отправили еще полгода назад, когда война в Карабахе началась в
полную силу. Квартиры наши разграбили, все наше оставшееся имущество
хранилось в части.
И даже после всего этого нас не сняли с боевого дежурства. Плевать, что
остался лишь один боеспособный дивизион - третий, на остальных лишь часть
техники работала. И кое-как несли охранение от местных ополченцев - их в
последнее время, ой, сколько развелось. Отряды, армии, группы, и все -
самообороны, и все пекутся о том, чтобы нас не захватили армянские боевики.
А нам бы от местных избавиться, они бы лучше нас в покое оставили.
Все очень устали. В штабе армии уже никто ничего толком не говорил.
Поначалу кричали на нас. Лозунг был один: "Кому не нравится - может
увольняться!"
После перевода командира полка приехало два полковника, посмотрев на
нас, сменили свое настроение, задора у них заметно поубавилось. "Держитесь,
мужики, держитесь! Недолго уже осталось вам ждать!"
На меня была возложена ответственность по поддержанию связи с
подразделениями, которые зачастую находились на приличном удалении от штаба
части - до двадцати километров.
Очень часто местные крестьяне, запахивая поля там, где раньше им было
запрещено обрабатывать землю, случайно рвали кабели связи: так у них
появилось новое увлечение - уже нарочно рвали кабель, выкапывали его,