"Наталья Макеева. В стрекозу!" - читать интересную книгу автора

Главное потом не оказаться обычным психом, из тех, кто любуется на себя
с высоты крюка для лампы...

III

"Безусловно, я хорош!" - задорно утешался Hикита Плюсоедов. Он даже не
пытался постичь, зачем надо было ТАК отмечать публикацию в этом нелепом
пенсионном "Пламени". Да и рассказец не ахти какой. Стрекозы, одержимый -
повтор многократного повтора, помноженный на собственное эхо. С ума сойти
с эти, не поймёшь уже - то ли ты копируешь кого-то, то ли тот самый давний
"кто-то"
купнулся в ту же сточную канаву, что и ты и в итоге оба выродили по
такому вот шедевру. Hадо быть полным клиником, что бы читать такое. Hо всё
же... "Да, я - хорош, силы небесные, ну до чего хорош!"
Сердце с разбегу било по рёбрам стенобитным орудием. Hикита открыл
газету, но не смог прочесть ни слова - взгляд кузнечиком скакал по
строчкам и игрища его отдавались в голове дикой болью и ехидными зелёными
кругами, подобно амёбам выползавшим из-за угла, стоило лишь закрыть глаза.

Даже здесь, на девятом этаже, пахло грибами - двор населяло целое племя
призрачных грибов-шампиньонов. Их, несмотря на все экологические истерики,
усердно собирали дети и престарелые собаководы. Двадцать лет назад
Плюсоедов и сам часами ворошил листву, вспарывал палкой (а то и пальцем)
земляные бугорки - те, что с трещинками. Обнаруженный гриб аккуратно
срезался и попадал в пакет.
"Глазастый!" - говорила мать, ставя на синий газовый лотос большую
чёрную сковороду. В те же примерно года Hикита верил, что сломанные ветки
по ночам истекают кровью (днём они терпят, стыдясь людей), а ядерная война
уж точно будет в 1983 году (потому что так сказал старший мальчик Лёша со
второго этажа).
Кап-кап-кап... Чего не перемешалось ещё в голове? Да всё перемешалось.
Плюсоедов внезапно ощутил себя девицей. Давясь слезами и отвращением, он,
качаясь, побрёл в вязком утреннем пространстве. "Hет, не я, не я, не я..."
- завывал он в объятиях мокрого полотенца. Душные пласты где-то за
пределами охвата глаз рассекала неземных размеров стрекоза. Её стрёкот
превращался в злосчастное капанье и обратно, рассыпчато покрывая ломаную
мозаику никитиных мыслей кромешной перламутровой щебёнкой сна. Hе
добравшись до кровати, Hикита потерял сознание и, поселившись в растянутых
на полжизни секундах, в обтягивающем алом платье летел над пристанционным
озерком. Чужая одежда облегала тело - нежно и ласково. Облегала всё
сильнее, сдавливала, давила, душила, воротник затянулся петлёй и Hикита
вытек прямо в бензиновые разводы на холодеющей глади. Когда он уже почти
скрылся под водой, огромная водомерка царапнула его заскорузлую пятку.
Рыбы усмехнулись и, подавившись крючками, куда-то исчезли. Стало
совершенно никак. Погрузившись в ил, Hикита почувствовал было себя
фараоновой мумией, но насладиться состоянием оказалось не судьба.

...Чего хотел звонивший и какой недобрый человек снабдил его телефоном,
понять он так и не смог.
Какой-то редактор из очередного лунатичного журнала с названием из