"Эд Макбейн. Ружье ("87-й полицейский участок") " - читать интересную книгу автора

- Садился в желтый автомобиль.

Они снова поехали в центр - такой уж сегодня выдался день - и
установили, что добраться от Южной Второй до квартиры Лейденов на
Саут-Энджелс-стрит можно минут за двадцать (опять-таки если сделать
десятиминутную поправку на ночное движение). Это означало, что Дамаск мог
выехать от своего дома примерно в половине четвертого (проведя час в
обществе загадочной рыжеволосой девицы) и приехать к Лейденам без двадцати
четыре. Если добавить пять минут на езду в лифте или подъем на третий этаж
на своих двоих, можно считать, что убийство произошло в три сорок пять.
Глубокой ночью кто-то четырежды выстрелил из ружья, и ни одному из жильцов
не пришло в голову заявить об этом в полицию!
Тут было о чем подумать.
Было уже полвосьмого, и оба сыщика сильно устали.
Они решили, что раздумья можно отложить до утра. Карелла позвонил в
следственный отдел и сообщил, что они заканчивают смену. Детектив Мейер
Мейер, дежуривший у телефона, сказал на это: "Короткая сегодня смена".
Впрочем, так он говорил всегда, независимо от того, кто во сколько звонил,
чтобы сообщить, что заканчивает работу.
Его работа только начиналась.

Дело в том, что зарезали женщину.
Никакой пикантности, никакой эротики. Просто в грудь ей вонзили
хлебный нож - самое заурядное убийство. Нападавший, судя по всему, нанес
удар снизу вверх, а не сверху вниз, потому что нож был воткнут под левую
грудь.
Пол кухни был в крови, женщина лежала у раковины в осколках битой
посуды. Похоже, убийца напал на нее в тот момент, когда она мыла тарелки. В
общем, заурядное убийство, из тех, что случаются вечером в понедельник.
Просто женщина лежала на полу в луже собственной крови, а в груди у нее
торчал хлебный нож.
Мейер Мейер прибыл на место преступления в три минуты первого ночи.
Патрульный Стюарт Коллистер позвонил в участок в 23.55, после того как
на улице к нему подошел человек и сказал: "Извините за беспокойство, там
наверху лежит мертвая птичка!" Этой птичкой и оказалась женщина лет
пятидесяти с хлебным ножом в груди. Ее потускневшие карие глаза глядели в
потолок, большой рот был искусно уменьшен помадой. На ней было черное
платье, черные чулки, черные лакированные туфли и нитка жемчуга. От нее уже
попахивало, так как лежала она давно. Цвет лица нельзя было назвать очень
уж свежим, потому что радиаторы отопления работали вовсю и в такой жарище
разложение шло полным ходом. В общем, самая обыкновенная смерть от удара
ножом.
Мейер вышел поболтать с ребятами из отдела по расследованию убийств,
затем пообщался с фотографом и только после этого отыскал патрульного
Коллистера, который допрашивал человека на улице.
Тот выглядел слишком уж лихо для своих лет. Мейер решил, что ему
шестьдесят с небольшим. На нем был синий блейзер с медными пуговицами,
бежевые отутюженные брюки, голубой свитер-водолазка, а на ногах -
коричневые замшевые сапоги. Седые волосы он причесывал так, как это,
наверно, делал Юлий Цезарь до того, как начал лысеть и пристрастился к