"Эд Макбейн. До самой смерти [D]" - читать интересную книгу автора

ему сыну жернов на шею. Впрочем, утверждать, что все свое детство Майер
Майер только и делал, что непрерывно дрался из-за своего имени или религии,
было бы явным преуменьшением. Он не только дрался, он еще и медленно вызре-
вал как дипломат. Он быстро понял, что лишь некоторые битвы можно выиграть
кулаками, остальные надо выигрывать языком. Таким образом он усвоил себе
манеру относиться ко всему с величайшим терпением, которая в конце концов и
помогла ему залечить шрамы, нанесенные хотя и невинной, но все же несколько
двусмысленной шуткой отца. Мало-помалу он дошел даже до того, что сумел
простить старика перед его смертью. И теперь в свои тридцать семь лет он
был лыс, как знаменитый американский кондор, что свидетельствовало о тех
страданиях, которые ему пришлось пережить.
Майер терпеливо повторил:
- Так как же ваше имя, сударыня?
- Мэри Мердок, Только не понимаю, вам-то что с этого?
- Ничего, - сказал Майер и глянул на О'Брайена, который даже отод-
винулся, как бы не желая иметь ничего общего с этой женщиной одной с ним
национальности. - Вы сказали, что Соколина нет дома. Когда он ушел, нельзя
ли узнать?
- Рано утром. Взял с собой этот чертов рожок и ушел.
- Рожок?
- Ну, тромбон, саксофон, откуда я знаю, как он называется, будь он
неладен. Дудит в него по утрам и по вечерам. Такого несусветного визга вы
еще не слышали. Если бы я знала, что он будет играть, ни за что не сдала бы
ему квартиру. Но, впрочем, я и сейчас могу его вышвырнуть на улицу.
- Вам не нравится, когда рядом играют?
- Можно и так выразиться, если вам хочется, - ответила Мэри Мердок.
- Меня от этого тянет блевать, ясно?
- Да, вам очень точно удалось передать вашу мысль, - сказал Майер,
чуть не поперхнувшись. - Откуда вам известно, что Соколин ушел со своим
инструментом?
- Видела его с ним, У него есть футляр, черный такой. Он в нем носит
эту чертову штуку, в футляре.
- Футляр для трубы?
- Тромбона, саксофона, черт его разберет. Но орет она так, что чер-
тям тошно. Как ее ни называй.
- А как долго он здесь живет, мисс Мердок?
- Миссис Мердок, если вас не затруднит. Он живет здесь две недели.
Но если он будет продолжать дудеть на своем проклятом саксофоне, долго он
тут не задержится, это я вам гарантирую.
- Так что у него все-таки, рожок или саксофон?
- А может быть, и труба, а может быть, и еще какая чертова дудка, -
- сказала она. - У него неприятности с полицией?
- Не совсем. Вы имеете какое-нибудь представление, куда он пошел?
- Нет. Он ничего не сказал. Просто я случайно видела, как он уходил,
вот и все. Обычно он околачивается в баре на авеню.
- На какой авеню, миссис Мердок?
- Авеню Довер-Плейнз. Ее все знают. Вы что, правда не знаете, где
это?
- Нет.
- Пройдете два квартала и под эстакаду. Довер Плейнз-авеню. Вам вся-