"Норман Мейлер. Американская мечта" - читать интересную книгу автора

напоминал о горящей резине.
- Вот ведь как странно, - сказала Дебора. - В последнее время я ни от
кого таких нареканий не слышала.
С тех пор как мы разъехались, она не рассказывала мне ни о ком. До
сегодняшнего дня. Острая, печальная, почти приятная боль пронзила меня. Но
ее сразу сменил откровенный ужас.
- У тебя есть любовники?
- На сегодняшний день, милый, всего трое.
- И ты... - Я был не в силах договорить.
- Да, дорогой. Ты даже не представляешь, как они были шокированы,
когда я к этому приступила. Один из них спросил: где ты этому научилась?
Всегда думал, что такое практикуется только в мексиканских борделях.
- Заткнись, сука.
- И благодаря широкой практике в последнее время я в отличной форме.
Я отвесил ей пощечину. Я собирался - так подсказывали мне остатки
сознания, еще не охваченные пламенем, - дать ей только пощечину, но мое
тело говорило стремительней, чем мой мозг, и удар пришелся ей по уху и
едва не скинул ее с постели. Она воспряла, как бык, и начала действовать
подобно быку. Она ударила меня головой в живот (вспышка в зарослях моих
нервов), и тут же заехала сильным коленом мне в пах (приемы боя у нее были
как у школьного надзирателя), и, не попав, потянулась туда же руками,
стремясь ухватить мой корень и раздавить его.
Это все и решило. Я ударил ее сзади по затылку, мертвым холодным
ударом, опрокинувшим ее на колени, а затем обвил рукою ее шею и стиснул
горло. Она была сильной, я всегда знал это, но сейчас ее сила была просто
чудовищной. Какое-то время я не понимал, смогу ли удержать ее, она почти
сумела подняться на ноги и отшвырнуть меня в сторону, что, учитывая
стартовую позицию, было бы достижением даже для профессионального борца.
Секунд десять - двадцать она пыталась сохранить равновесие, но затем ее
сила начала иссякать, истекать из нее в меня, и зажим у нее на шее стал
крепче. Я действовал с закрытыми глазами. Мне виделось, будто я прошибаю
плечом гигантскую дверь, которая поддается лишь дюйм за дюймом.
Ее рука взметнулась к моему плечу и слегка забарабанила по нему
пальцами. Как будто гладиатор признавал свое поражение. Я ослабил давление
ей на горло, и дверь, которую я открывал, начала затворяться. Но я успел
уже заглянуть и за эту дверь - и там были небеса, биение прекрасных
городов, сияющих в темных тропических сумерках, - и я еще раз надавил на
дверь изо всей силы и почувствовал, как ее рука покидает мое плечо, я
колотился теперь в эту дверь что было мочи; судороги пробегали у меня по
телу, и душа моя закричала: назад! ты зашел слишком далеко! Назад! Я
почувствовал серию падавших, точно удары бича, команд, сполохами света
летевших из мозга в руку, и готов был повиноваться им. Я пытался
остановиться, но импульс за импульсом со всей неумолимостью вели к
грозовой разрядке: некая черная страсть, некое желание продвинуться
вперед, довольно схожее с тем, как входишь в женщину вопреки ее крикам о
том, что она не предохраняется, налившись бешенством, взорвалась во мне, и
душа моя лопнула под фейерверком ракет, звезд и жестоко ранящих осколков,
рука, сдавившая ей горло, отказалась повиноваться шепоту, который все еще
доносился оттуда, и раз! - я сдавил тверже, и два! - я сдавил еще сильней,
и три - я заплатил ей за все, и теперь уже не было удержу, и четыре! -