"Семен Майданный. Крестовый отец ("Смотрящий" #2) " - читать интересную книгу автора

останется - поймать за руку и сжать.
Об пол стукнулся заточенный надфиль круглого сечения.
- Ой, й-о-о... - Молдаванина словно скрючил острый приступ радикулита.
Сергей помог себе другой рукой - на взятой в захват кисти молдаванина
отогнул назад, и сломал указательный палец, чтоб нечем было в сопатке
ковыряться. Чтоб нескоро легла в смуглую ладонь новая заточка. И швырнул
любителя острых надфилей на пытающегося сесть боксера.
Ну какая падла еще потянет сучить ножками? Кому еще дороги эти веселые
уроды, мнящие себя крутым блатняком? Похоже, остальные, чьи взгляды сейчас
отовсюду сходились на боевом пятачке, не спешили бросать свое здоровье им на
подмогу.
Вот такая вышла простенькая, дешевенькая, фраерская стычка. Куда ей до
тех боен, что сшибали мрачных озлобленных людей в лагерях и на пересылках,
когда надо было обязательно убивать или, в самом крайнем случае, увечить,
иначе захлебнешься кровью сам.
Сергей присел на край шконки, где давеча играли в буру. Дотянулся до
брошенной колоды.
Вислогубый фуфел в "USA" свесил ходули со шконки напротив и переводил
беспокойный взгляд с коренастого незнакомца, неторошшво тасующего их
игральную колоду, на своих копошащихся в слезах и соплях братанов. Хмыреныша
колбасила мелкая дрожь.
- Ты, Губа, отныне отвечаешь за парашу. - Шрам попробовал пустить карты
стопкой из ладони в ладонь, не вышло, "картинки" были основательно
потрепаны, замусолены. - Отселяйся.
- Я не Губа, меня кличут Кузя, - отведя взгляд, обиженно прогундосил
сопляк,
- Еще раз закалякаешь со мной, - Шрам цедил веско, спокойно и лениво, -
поставлю на полотенце. У тебя, пидор лишайный, был шанс поговорить
по-людски. Бегом к параше.
При всем отражаемом хлебалом скудоумии Кузя-Губа дотумкал, что за слова
этот вор будет отвечать делом. Поэтому не стал испытывать судьбу Губа,
поднялся, не удержав в себе плаксивый стон и поплелся, куда указали.
- Бегом, я сказал, - произнес, как плюнул в спину, Шрам.
Губа припустил показательной трусцой, получавшейся из-за людской
скученности бегом на месте. Губу обогнал пришедший в себя молдаванин. И
скоро стало слышно, как он колотит в обитую железом дверь. Лечиться захотел.
Сергея не волновало, что загорелый напоет вертухаям: заложит или наплетет,
что сломал палец, пытаясь проковырять подкоп на волю.
Боксер же сидел на полу, прислонившись к прутьям шконки, тряс башкой и
утирал кровоточаший шнобель. Одну ладонь он держал горстью - в отхаркнутом
туда кровяном сгустке белели обломки зуба.
- Обзовись, - потребовал от него Сергей, швыряя надоевшую карточную
колоду на прежнее место.
- Шрам! - Отодвинув плечом мужиков, из-за спин выбрался длинный и худой
до "шкелетоподобия" человек. На желтом, как старая газета, лице под черными
впадинами глаз растягивала впалые щеки редкозубая улыбка.
Сергей прищурился. Что-то знакомое... Потом воскликнул, не скрывая
удивления:
- Панас?!
Поднялся навстречу. ("Игарка, шестой отряд, как раз перед моим рывком