"Нестор Иванович Махно. Воспоминания (книга 3) " - читать интересную книгу автора

начали уже действовать. Они организовали отряд и назвали его "Махновским".
Под этим именем они напали на карательный немецкий отряд, разбили его, убили
командира и нескольких солдат.
По выслушании доклада крестьян-воскресенцев об этом нападении мы
разошлись в ожидании новых событий. Мы не ошиблись. Действие Воскресенских
крестьян отразилось и на гуляйпольцах. Немецко-гетманские власти установили,
что засада была устроена на границе воскресенско-гуляйпольских земель, и
бросились с повальными обысками по районам этих волостей. Снова пошли
многочисленные аресты, шомполование и денежные штрафы, выколачивание всякими
пытками у крестьян оружия и выдачи революционеров-инициаторов.
Я убедился, что далее мне оставаться в Гуляйполе нельзя ни одного дня.
Меня в спешном порядке вывозят из Гуляйполя в Рождественку. Но волна
обысков и арестов быстро перекинулась на весь Гуляйпольский район и
добралась до Рождественки. Я принужден был покинуть и это гостеприимное село
и перебраться на 80 верст далее от Гуляйполя, в деревню Терновку.


Глава III.

Деревня Терновка и заговор убить меня


В деревне Терновке (она же Протопопово) я поселился у своего дяди,
брата моей матери, Исидора Передерия под видом родственника, по профессии
учителя из Матвеево-Курганской волости Таганрогского округа, по имени Иван
Яковлевич Шепель. Документ на это имя был сделан мне раньше по моей просьбе
Затонским, известным украинским большевиком.
Родственники мои пустили по деревне слух, что я летом совершенно
свободен и приехал к ним на все лето с целью уйти подальше от прифронтового
шума и неурядиц. А так как в это время в 75 верстах от Таганрога, у
Батайска, как раз велась ожесточенная борьба между революционными войсками и
контрреволюцией, то этот пущенный родственниками слух сошел за истину. К
тому же жил я на окраине деревушки и мало кому показывался на глаза, что
тоже содействовало тому, чтобы не вызывать у населения лишних толков.
Но вот сын моего дяди, так сказать, настоящий хозяин дома, умер. Это
заставило меня оставить квартиру стариков и перебраться в другую семью
родственников, живших почти в центре деревушки. Здесь чаще всего появлялись
немецко-гетманские карательные отряды, что принуждало меня иногда днем
быстро уходить из деревни, прятаться в поле, в лесных посадках или в
кукурузах и возвращаться домой по ночам.
Такая моя жизнь скоро показалась странной крестьянской молодежи, так
или иначе участвовавшей в революции. Эта молодежь взяла меня под подозрение.
Она пыталась узнать от моих родственников, в чем дело, кто я такой, почему
только по ночам показываюсь на деревне? Но не получив, видимо,
удовлетворительных ответов, молодежь решила, что я - тайный гетманский
шпион.
Около недели молодежь эта собиралась по соседству с моей квартирой и
обсуждала, как я после узнал, вопрос, как поступить, чтобы избавиться от
меня.
Я же, ничего не подозревая, продолжал временами ходить в ночное время