"Бетти Махмуди. Пленница былой любви " - читать интересную книгу автора

жизни. Он старался вернуть ее привязанность, но она замкнулась. Когда он
пытался взять ее за руку, она уходила и прижималась ко мне. Ее карие
глазенки выражали изумление, когда она смотрела на папу, который внезапно
стал нашим врагом.
Каждую ночь Махтаб плакала во сне. Постоянно боялась оставаться одна в
туалете. Обе мы страдали несварением и расстройством желудка. Немалую часть
дня и ночи мы проводили в кишащей тараканами ванной, которая стала нашим
убежищем. Беспомощные в своем уединении, мы произносили ежедневную молитву:
"Боже милосердный, помоги нам преодолеть эти преграды, помоги нам найти
безопасный путь, чтобы мы могли вернуться в Америку к своим близким". Я
всегда твердила дочурке, что мы все время должны держаться вместе. Больше
всего на свете я боялась, что Муди заберет ее у меня.
Единственным доступным для меня развлечением было штудирование Корана в
английском переводе Рашида Халифы, имама мечети в Туксоне штата Аризона. Эта
святая книга была предоставлена мне для прозрения. Мне так необходимо было
чем-нибудь заняться, что я ждала, когда первые лучи восходящего солнца
проникнут через окно нашей спальни, в которой не было ламп, и я смогу
читать. Голос Баба Наджи, выводящий в холле молитвы, монотонно звучал, когда
я внимательно вчитывалась в святую книгу ислама, ища абзацы, определяющие
отношения мужа и жены.
Отыскав в Коране какие-нибудь аргументы, напоминающие о правах женщин и
детей, я показывала их Муди и другим членам семьи.
В стихе 34 я наткнулась на такие тревожные указания Магомета:
"Мужчины стоят выше женщин, потому что Аллах дал превосходство одним
над другими и потому что они раздают свое. Поэтому благонравные женщины
покорны и сохраняют в тайне то, что спрятал Аллах. И наставляйте тех,
неповиновения которых боитесь, оставляйте их в ложе и бейте их! А если они
вам послушны, то старайтесь не пользоваться принуждением по отношению к ним.
Воистину Аллах возвышен, велик".
Однако уже следующий стих давал мне повод для надежды:
"А если опасаетесь разрыва между ними, то пошлите посредника из его
семьи и посредника из ее семьи. Если они захотят помириться, то Аллах
приведет к согласию. Аллах всеведущ!"
- Обе наши семьи должны помочь в разрешении проблемы, - сказала я Муди,
показывая ему стих.
- Твои родственники не мусульмане, - ответил он. - А кроме того, это
твоя проблема, а не наша.

Это были мусульмане-шииты, продолжавшие праздновать победу революции,
лицемерно рядившиеся в одежды фанатизма. Как могла я, христианка,
американка, женщина, отважиться на собственное толкование Корана, нарушая
монополию имама Резы, аятоллы Хомейни, Баба Наджи или, наконец, моего мужа?
Как жена Муди, по мнению всех, я была его имуществом, и он мог со мною
делать все, что ему захочется.
На третий день заточения, именно тогда, когда мы должны были вернуться
домой в Мичиган, Муди заставил меня позвонить родителям. Он объяснил, что я
должна говорить, и внимательно прислушивался к разговору. Он держался
довольно грозно, чтобы вызвать у меня послушание.
- Муди решил, что мы останемся немного дольше, - сказала я своим, -
сейчас не возвращаемся домой.