"Бетти Махмуди. Пленница былой любви " - читать интересную книгу автора

детей принимать душ. Жаль, что вы так живете.
Амми Бозорг пропустила мимо ушей слова младшего брата и послала в мою
сторону ненавидящий взгляд.
Ежедневное купание не было единственным западным обычаем, который
раздражал золовку. Однажды Муди, выходя из дому, поцеловал меня в щеку на
прощание. Амми Бозорг тотчас же взорвалась от гнева.
- Тебе нельзя вести себя так в этом доме, - отчитала она Муди, - здесь
дети!
Видимо, не имело значения, что самый младший "ребенок", Ферест,
готовилась как раз поступать в Тегеранский университет.
После нескольких дней затворничества в мрачном доме Амми Бозорг нас,
наконец, взяли за покупками. Муди, Махтаб и я с нетерпением ждали этого
пункта культурной программы. Представлялась возможность приобрести
экзотические сувениры для близких и приятелей в Штатах. Мы хотели
воспользоваться оказией и купить для себя в Тегеране по низким ценам
бижутерию и ковры.
Несколько дней подряд Зухра или Маджид подвозили нас утром в город. И
каждый такой выезд был приключением. Мы оказывались в сутолоке города,
который за четыре послереволюционных года разросся с пяти до четырнадцати
миллионов жителей. Хотя точно установить численность населения было
невозможно. В результате экономического кризиса обезлюдели деревни, и их
жители сбежали в Тегеран в поисках хлеба и крыши над головой. В город
хлынули также тысячи, а может быть и миллионы, беженцев из Афганистана.
Всюду, где мы ходили, нас окружали толпы угрюмых, уставших людей.
Вдоль улиц тянулись сточные канавы. Люди пользовались запасами этой
бесплатной воды в самых разных целях. По сути это была общедоступная
помойка. Продавцы лавок полоскали там тряпки для пола. Одни мочились в воду,
другие - мыли в ней руки. Нам постоянно приходилось перепрыгивать через
грязный поток.
По всему городу велись строительные работы, выполняемые вручную,
беспорядочно. Даже речи не шло о строительных нормах, пользовались брусом
разных размеров, и, таким образом, воздвигались строения сомнительного
качества и устойчивости.
Город находился как бы на осадном положении, под контролем вооруженных
до зубов солдат и полиции. Прогулка по улицам вселяла страх. Казалось, что
дула карабинов направлены прямо на нас.
Вездесущие солдаты революции, одетые в пятнистые куртки, задерживали
машины, выискивая контрреволюционную контрабанду: наркотики, книги,
критикующие шиитскую доктрину ислама, или магнитофонные кассеты
американского производства. За последние грозило полгода заключения.
Были там и зловещие пасдары - специальная полиция, которая носилась на
белых "ниссанах". Каждый мог рассказать какую-нибудь леденящую кровь историю
о них. Овеянные мрачной легендой пасдары были в сущности шайкой наделенных
властью уличных бандитов.
Одной из их обязанностей был контроль за женщинами: правильно ли, в
соответствии ли с законом страны они одеты. Я не в состоянии была понять
явное противоречие: женщины на виду у всех кормили детей грудью - их не
волновало, что обнажен бюст; главное - закрыта голова, подбородок, руки до
кистей и ноги до щиколоток.
В этом странном обществе мы, как сказал Муди, относились к элите. Мы