"Макс Мах. Карл Ругер: Боец ("Карл Ругер" #1)" - читать интересную книгу автора

плащах и дам в пышных платьях, неторопливо, с ощущением значимости своих
действий, занимающих места на четырех ярусах огромной Семейной ложи, могло
произвести и производило на горожан - и не только здесь, в Семи Островах -
неизгладимое впечатление. Такую грандиозную демонстрацию роскоши и
изысканного вкуса можно было, конечно, увидеть и во дворце илимского короля
или при дворе любого из герцогов Лиги, но простой люд на такие ассамблеи
обычно не допускается. В иных странах, в других городах подобное количество
дам и кавалеров, собравшихся вместе и на глазах такого большого стечения
простого народа, можно было увидеть разве что во время коронации или похорон
монарха. Однако коронации, похороны и свадьбы монархов случаются нечасто,
быть может, всего несколько раз на памяти поколения, здесь же, в Сдоме,
Фестиваль повторялся ежегодно.
Семьи рассаживались наособицу и, отличаясь цветами своих одежд,
символизировавших клановые тотемы, как бы говорили городу и миру: мы вместе,
но мы разные. Когда минут через пять ложа наконец заполнилась полностью,
стали отчетливо видны шесть цветных полос, спускавшихся сверху донизу, туда,
где в первом ряду в великолепных креслах, мало чем отличавшихся от
королевских тронов, восседали в гордом одиночестве главы Семей.
Снова пропели трубы герольдов, и в маленькой, но еще более роскошно
украшенной ложе, нависавшей сверху над головами членов Семей, появились
князь Семион и княгиня Клавдия. Семион, высокий массивный мужчина,
наряженный, кажется, в одну золотую парчу, подошел к резным перилам ложи и
поднял вверх правую руку с зажатой в ней княжеской булавой. Ответом ему был
дружный рев трибун. Шум не смолкал несколько минут и утих только после двух
ударов гонга. Князь и княгиня уселись в свои кресла, позади них
расположились дамы и кавалеры их свиты и встали телохранители, и тогда гонг
ударил снова.
Откуда-то из-за спины князя появился герольд, подошел к перилам и в
наступившей тишине торжественно объявил:
- Фестиваль!
И сразу же за последним звуком, пропетым сильным голосом герольда,
ударили барабаны, взметнули ввысь свои голоса длинные флейты, ударили в душу
призывы медных труб. Резкая, тревожная, но торжественная мелодия заставляла
гудеть воздух, сжиматься сердце.
А Карл смотрел на ложу Шести Семей. Обе черноволосые красавицы,
встреченные им накануне, были здесь. Они сидели в ложе, каждая в цветах
своего клана: старшая - в изумрудно-зеленом, расшитом золотом и драгоценными
камнями глухом платье и капюшоне, скрывавшем ее роскошные волосы и
схваченном на лбу тонкой золотой диадемой, и младшая - в открытом платье из
алого шелка и высокой остроконечной шляпе, с вершины которой на ее левое
плечо спадала вуаль цвета слоновой кости.
Значит, подумал Карл, рассеянно переводя взгляд с ряда на ряд, одна из
них Садовница, а другая... Как будет Кузнец женского рода? Наш язык не
предусматривает такой возможности, и ни один другой, кажется, тоже.
Между тем на поле появились судьи - по одному от каждой из Шести
Семей - и торжественно расселись на приготовленных специально для них
стульях с высокими спинками.
- Испытания начинаются, - возвестил герольд, и сразу же с первой скамьи
поднялись несколько наиболее нетерпеливых мужчин и женщин и заспешили к
судьям, ожидавшим их на краях выгороженных площадок.